Американская грязь - Дженин Камминс

– А они могли бы передумать? Если бы мы их попросили?

Над ними висело ярко-голубое небо, вычищенное вчерашним дождем, но из земли уже испарилась вся влага. Казалось, ливень им просто приснился. «Такой вот круговорот», – подумала Лидия. Каждый день приносит с собой новый ужас, но под конец не остается ничего, кроме ощущения нереальности происходящего. Неверия в то, что они действительно пережили то, что пережили. Сознание – результат какого-то волшебства. Люди – волшебные создания.

– Все может быть, Лука, – ответила Мами и взглянула поверх пальцев ног на рыжеватый пейзаж.

Может, они и правда могли бы передумать. В конце концов, думала Лидия, мигрантам все время приходится приспосабливаться. Каждый день – да что там, каждый час – им приходится менять собственные решения. Лишь одна задача требует от них постоянного упрямства – выживание.

В синеве утреннего неба луна напоминала хрупкий кусочек яичной скорлупы.

– Можно им остаться с нами? – спросил Лука. – Жить с нами?

– Да, – с легкостью согласилась Лидия. – Если они не против.

Трудно было представить себе, что с Ребекой и Соледад им в какой-то момент придется распрощаться. Трудно было представить себе еще одну разлуку.

– А Бето?

– Ну ничего себе! – Лидия рассмеялась. – Там видно будет.

Лука не стал спрашивать, что Мами думала по поводу Чончо и Рикардина: добрались ли они до Рубиновой дороги? Нашел ли их кто-нибудь? Все ли с ними в порядке? Мальчик уже подобрал ответы на все эти вопросы – ответы, которые были нужны ему самому.

У них постепенно кончались запасы воды – что казалось немыслимым, особенно после недавнего ливня. Койот велел мигрантам пить по потребности, но максимально экономить воду. Они проспали все утро, а когда к полудню проснулись – обезвоженные, потные и голодные, – относительная прохлада пещеры уступила место напиравшему жару дня. Было принято решение спать дальше, несмотря на неудобство. Впереди их ждала последняя ночь путешествия, и всем поскорее хотелось вырваться из душной бесцветной пустоты на дорогу, которая наконец-то приведет их к жизни.

Скоро в пещере стало нечем дышать, потому что камуфляжная простыня, снизу придавленная для надежности камнями, не пропускала внутрь свежий воздух. Отдыхать в таких условиях было трудно, но, когда взмокшая и злая Ребека открыла глаза, оказалось, что все остальные благополучно спят. Повсюду слышалось неровное дыхание. Громче всех был Бето, который хрипел на все лады при каждом вдохе и при этом не просыпался. Вместо подушки он подложил под голову руку и широко раскрыл рот, кое-как вытягивая из воздуха кислород. Напялив на босые ноги кеды, она переступила через него. Промокшая и снова высохшая обувь теперь кололась и неудобно сидела, но девочка не стала завязывать шнурки. Ей просто нужно было найти укромное местечко, чтобы сходить в туалет. Пока она прокладывала путь через тела спящих мигрантов, Лоренсо открыл глаза. Когда Ребека переступала через него, он заглянул ей под мешковатую белую футболку и был вознагражден видом нежной коричневой кожи и желтых хлопковых трусов. Пригнув голову, девочка отогнула занавеску и вышла наружу. Не издав ни единого звука, Лоренсо встал и босиком отправился следом.

В поисках подходящего места Ребека обогнула пещеру и, оставив позади замшелую мягкость камня, ступила на скудный узловатый подлесок. Повсюду росли карликовые деревья; укрывшись в тени одного из них, девочка присела и стянула хлопковые трусы. Прежде чем увидеть Лоренсо, она услышала его голос: парень ворчал, натыкаясь по дороге на острые колючки растений и мелкие камни. Ребека немедленно подскочила, и на внутренней стороне ее бедра остался тонкий след от мочи. Она натянула на бедра трусы и опустила футболку.

Лоренсо криво улыбнулся – в неуклюжей попытке ее очаровать.

– Надо было тоже обуться, – сказал он и шагнул к девочке, превозмогая боль. – Похоже, я не такой умный, как ты.

Ребека отступила на два шага назад. Подальше от него. Выставив руку, она нащупала ствол розового дерева, который только что увлажнила. Его крона едва доставала ей до макушки. Прядь ее волос зацепилась за ветку.

– Я просто хочу отлить, – сказал Лоренсо. – Как и ты.

На нем не было футболки, только боксеры на эластичной резинке. Парень стянул их и вывалил наружу возбужденный член. Ребеке не хотелось его видеть. Взглянув на тропинку позади Лоренсо, девочка поняла, что не сможет вернуться тем же путем, не поравнявшись при этом с его отвратительным пенисом. Когда Ребека отвернулась и присела, на ее глазах уже выступили слезы; зацепившись за дерево, она вырвала из головы прядь волос. Лоренсо наступал быстро – куда быстрее, чем она могла бы предположить с учетом того, что шел он босиком; девочка едва успела сдвинуться с места, как он уже на нее напал: сначала грубо ухватил за запястье, а потом обдал влажным жаром изо рта – по щеке, уху, шее. Ребека сопротивлялась, пыталась размахивать свободной рукой, но Лоренсо схватил и ее тоже; когда оба запястья девочки оказались в тугих тисках его лап, парень навалился на нее всем весом. Придавил к шершавой поверхности скалы, упершись своим твердым отростком ей в живот. По щекам Ребеки бежали слезы, но она чувствовала абсолютное бессилие. Все равно девочка попыталась лягнуть Лоренсо коленом, но поняла, что ноги теперь тоже застыли под тяжестью его тела. Тогда она пустила в ход свое последнее оружие – голову. Ударила его раз, потом еще один, но парень только рассмеялся, сказал, что любит, когда женщины сопротивляются. Ребека боролась и плакала, вырывалась, кусалась, пихалась локтями, силилась заслонить свое тело руками, оттолкнуть Лоренсо в сторону, но при этом – не кричала; она удерживала крик внутри, потому что теперь они находились на территории Соединенных Штатов: если ей повезет, на шум прибегут Давид и Слим, а если нет – миграционная полиция. Когда ей в последний раз везло? У Ребеки занемела голова. Занемела шея. Она отвела глаза, чтобы не видеть кошмара, навалившегося на нее вместе с искаженным в потуге лицом Лоренсо. Она смотрела в безоблачное голубое небо, ожидая, когда случится самое страшное. Ей просто хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

Но ничего не произошло. Совсем ничего. Она почувствовала, как рука Лоренсо спустилась вниз по изгибам ее обездвиженного тела и потянула за ткань трусов, когда раздался еще один голос:

– Сволочь, немедленно отойди от нее, пока я не вышиб на хрен твои мозги.

В одно мгновение насилие вдруг прекратилось. Все напряжение сошло на нет. Беспощадная тяжесть его тела приподнялась, и дрожащая Ребека сползла по скале вниз. Лоренсо отпрянул и стал засовывать в боксеры свое хозяйство.

– Все путем, – сказал он. – Мы просто хотели немного развлечься. Relájate, hermano[128].

Ребека тряслась и дрожала; выбравшись из тени Лоренсо, она поспешила отойти в сторону – подальше от него. Дрожь колотила ей руки и ноги, едва не выбивая из суставов кости. Она чувствовала вибрацию во всем скелете. Не в силах унять волнение, девочка содрогалась при каждом шаге, боялась, что вот-вот упадет, но в конце концов все-таки добрела до Шакала, который стоял с наведенным на Лоренсо пистолетом. Увидев рядом с ним Соледад, Ребека потянулась к ней со слезами, но сестра вывернулась и шагнула вперед. Глаза ее в безжалостном свете пустыни сверкнули напряженной чернотой. Она смотрела на Лоренсо и его поникшие боксеры. На его высокую, мускулистую фигуру, на едва заметную ухмылку и босые ноги. Он стоял в профиль, опершись одной рукой о поверхность скалы, и на ноге у него темнела татуировка в форме серпа с тремя каплями крови. Под тканью трусов была видна эрекция. Словно приняв решение, Соле потянулась рукой к койоту.