Имяхранитель - Азамат Козаев

– Мне дурно! Вот-вот ноктис вырвется на свободу.

– Но кое-что мы не учли, – с порога усмехнулся обломок, обозревая притихшую троицу. – Я жестко связан по рукам и ногам и не могу выиграть этот поединок. Ведь моя победа обернется моим приговором. Увы, обстоятельства сильнее меня! Я правильно сформулировал вашу мысль?

Нечеловеческий вопль отчаяния взлетел к потолку. Снаружи послышался топот ног, двери распахнулись, и пестрое воинство Немезиса влетело на крик хозяина в кабинет.

– Что случилось? Кто кричал?

– Вон! Все вон! – сатир и полиморф пинками вытолкали любопытных из кабинета.

– Это конец! Конец… – прошептал чернокнижник и поник головой.

– В каком случае фотографии и линзапись минуют полицию? Ну, живо отвечай! – Иван крепко встряхнул Немезиса за шиворот, и к тому на мгновение вернулся рассудок.

– В полночь прекращается прием ставок. Они накапливаются на специальном банковском счете. К утру становится ясно, выиграл ты или проиграл. Поскольку я ставлю на твой проигрыш, и ты действительно проигрываешь, джек-пот достается мне. К шести утра его переведут на мой счет. Документы остаются без движения. Если ты выиграл и тем нарушил условие соглашения, деньги не поступают на счет. Документы немедленно пересылаются с курьером в полицию.

– Может быть, все-таки проиграть? – задумчиво произнес Иван и глубокомысленно закатил глаза. – Ну его к дьяволу, это благородство! Пора и о себе подумать.

– Нет, нет! Я все отменю! – взмолился Немезис. – Я все отменю!

– Не успеешь! Машина запущена.

– Что делать? Что делать? – Чернокнижник ломал руки, а его подручные мрачно смотрели на хозяина.

– Сейчас одиннадцать, – Иван взглянул на часы. – До окончания приема ставок целый час. Повторим еще раз. В полиции дело против меня не закрутится только в том случае, если деньги поступят на твой счет, так?

– Да.

– Если я выиграю схватку с горгами, ты останешься жить, но подохну я, так как деньги на счет не поступят и документы отправят комиссару Диогенусу. Правильно?

– Д-да.

– Значит, нужно объединить большие деньги с моим выигрышем. Так?

– Да.

– Знаешь ли ты, дражайший император зла, с какой скоростью распространяются сплетни?

– Очень быстро.

– Верно, очень быстро. Измени формулировку пари. Выигрыш приносит не победа имяхранителя над горгами, а сохранность ноктиса! Немедленно организуй утечку слухов. Пусть остальным игрокам станет известно, что ты единственный поставил на мое поражение. Тебя сочтут человеком, который знает больше остальных, и бросятся менять ставки. С выигрыша на проигрыш. Я тем временем поставлю на свою победу и сохранение твоего ноктиса. Дай мне номер счета, куда перечислить ставку, и номер счета, куда должен поступить приз! Живо! У тебя всего час!

– Т-ты должен поставить не менее десяти тысяч, – прошептал Немезис. – У тебя…

– Есть! – рявкнул Иван. Недавнее опьянение исчезло, будто его вовсе не было. А может быть, и действительно не было? – Прекрати заикаться и отдавай распоряжения! Ты же император зла, а не тряпичная кукла.

…Через несколько минут таинственные слухи поползли по Перасу и, за полчаса обежав материк, вернулись в Гелиополис. Немногие банки, работавшие в круглосуточном режиме, задохнулись валом денежного потока. К полуночи дело было сделано. Огромные средства перетекли с одного банковского счета на другой, причем каждый игрок пребывал в уверенности, что уж он-то оказался умнее остальных.

– Информация – страшная сила! Главное – правильно ею распорядиться! – это или примерно это изрек каждый игрок в безмерной гордости за себя, прозорливца.

А к полуночи, перестав сдерживать собственного ноктиса, Немезис засветился, будто внутри у него зажглось крошечное солнце. Иван дождался, пока свет изольется наружу, потускнеет и уплотнится в человеческую фигуру, и во всеоружии последовал за Именем.

Весь вечер на манеже

Еще никогда у Ивана не было такой беспечной полной луны. Ни единого горга не появилось в пределах видимости, ни одна лунная тварь не покусилась на ноктис Немезиса. Словно того и вовсе не было. С тем и встретили рассвет.

– Я ничего не понимаю! – прошептал утром очнувшийся чернокнижник. – Почему горги на меня не напали?

– А что тут непонятного? – усмехнулся Иван. – Ты еще не сделал главного дела своей жизни, император зла.

– Но ты же меня уверял…

– Мало ли, что я говорил! Ошибся, с кем не бывает. Но одно могу сказать определенно – живопись не твое призвание.

– Что мне делать? – Немезис обхватил голову. – Этой ночи мне не простят. Я покойник! Они все поймут – и про слухи, и про ставку.

– Зато с формулировкой пари ты попал в точку! Если бы ставили на мою победу над горгами – плакали бы наши денежки. Не было ведь никакой победы. Даже схватки не было. А «сохранность ноктиса» звучит весьма обтекаемо. Не один крючкотвор не придерется.

– Будь уверен, в следующий раз сформулируют, как нужно, – покачал головой чернокнижник. – Но уже без повелителя лжи эва Немезиса. – Он печально улыбнулся. – И что мне теперь делать?

– Спрашиваешь совета у обломка?

– Да.

– А чего хочется больше всего? – ухмыльнулся Иван.

– Смеяться. Хохотать как сумасшедший. Хихикать как слабоумный. Ржать как лошадь.

– У меня необоримое желание разорвать тебя на куски. Потом своего двойника и остальных твоих шакалов. Стоика и Урсуса я не забуду и не прощу. Но наказывать… пусть этим занимается полиция. Кстати, они вот-вот подъедут. И я впервые склоняюсь к мысли, что жизнь – более суровое наказание, чем мучительная, но быстрая смерть.

– Ты оставишь меня жить?

– О да! Жить и мучаться. Иди сюда, Немезис. Сядь у зеркала. Где твои краски, полноименный?

– В мастерской. Что ты собираешься делать?

– Увидишь…

Через какое-то время на гелиополисской площади Триумфа Пятьсот Пятого года появился человек в нелепой одежде и огромных, не по размеру башмаках. Лицо было причудливо размалевано – ярко-красные щеки, белая краска вокруг рта, пунцовые уголки губ и прилеплен огромный красный нос. Стоило человеку выпрыгнуть из неприметной черной кареты – так, будто кто-то направил его движение мощным толчком ноги, – его немедленно облепили дети, и веселый дружный смех вспугнул голубей.

Громче всех смеялся сам клоун…

…Боже сущий не познал пределов своего могущества – сотворяя миры, ни разу не повторился в точности и для каждого нашел собственное лицо. Перас населен удивительными животными и не менее удивительными растениями. Сколь часто, путешествуя по старому миру, слышали мы поверье о чудесных свойствах четырехлистного клевера, при том, что он чрезвычайно редок. Четырехлистный клевер, по народному староевропейскому поверью, наделен сверхъестественной силой. Внутри Пределов все обстоит наоборот: четырехлистный клевер в порядке вещей, зато трехлистный невозможно редок.