Взаперти - Анна Пляка

– И что мне делать с тобой? – риторически интересуется Электра. – Опять топить скучно, сильно бить током нельзя. Руку ты у меня уже резал. Приказать раздеться при всех? Они же смотреть не будут! Или просто включить ток посильней для того, кто пойдет с тобой в бокс? Сейчас очередь Нэба, что ж, меня устраивает…

– Не надо, – прошу, с трудом двигая губами. Мышцы шеи и лица со стороны чипа немеют, к боли я притерпелся, но говорить сложно.

– Думал, я не найду наказания, братец? Расслабился, решил, раз я отпустила их, раз поговорила с тобой, можно нарушать правила?

Горло сводит спазмом. Опускаюсь на колени вместо слов, склоняюсь к полу. Боль отступает, Электра все-таки позволила мне ответить.

– Умоляю, не их, – прошу тихо. – Я выполню любой твой приказ, но не вреди им. Они не виноваты ни в чем.

– Дурак, – огрызается сестра, словно пощечину дает. – Из-за них ты нарушил слово.

– Это я решил его нарушить, – упрямо качаю головой. – Не они.

– Вот ты не понимаешь, да? – Электра вздыхает. – Чем сильней ты их защищаешь, тем сильней хочется ударить тебя именно так.

Не знаю, как еще просить ее, о чем. Разве что придумать самому, как причинить мне боль? Были вода и ток, есть порезы, но я еще ни разу не обжигался.

– Пар, – предлагаю. – Это больно, если надолго остаться в струе.

– Пять этажей назад! – парирует сестра. – Дурацкая идея.

С физической болью правда сложно изобрести что-то новое.

– Мне плохо в одиночестве, – говорю тихо. – Если ты велишь весь день просидеть в комнате…

– Слишком просто!

– Граф, ты там заснул?

Рика. Голос настороженный, они понимают все. Наверное, сестра уже выключила планшет, иначе они видели бы, что происходит. На миг сожаление обжигает – я в самом деле лишился дарованных мне глаз, и так глупо, просто желая остаться честным. Никто не подумал бы ничего плохого!.. Но важно не это. Важно то, что планшет отделил меня от них. А так я снова буду вместе с ними.

– Придумала! – Съеживаюсь от этого веселого голоса. – Подожди немного, я скажу, когда выходить из ванной. Через три часа пойдешь в тест, до того сиди вместе со всеми. Это приказ.

Медленно встаю. Страх привычно покалывает спину, я стараюсь глубоко дышать. Одеваюсь, смотрю в зеркало. Странное сочетание: одежда Миротворца, но совершенно иное лицо над воротником рубашки. Начинаю привыкать к себе с челкой, с ней я немного похож на Бет. Лучше не думать ни о чем. Просто делать, что приказывает сестра, и все. Умываюсь в последний раз, горячая вода обжигает руки.

– Электра! Не нужно пять этажей вверх. Не обязательно использовать пар. Есть электроплита, зажигалки, сигареты. Просто вода.

Сестра молчит недолго, смеется:

– Молодец, братик. Значит, будем тебя купать.

Вода жжет пальцы, медленно поднимается пар. Внизу на котле стоит шестьдесят градусов, если сестра не меняла настройки, сюда приходит уже ниже. Пятьдесят? В любом случае много.

– Залезай. – Знакомые интонации. Предвкушение.

Мне тоже нравилась чужая боль, когда я был Миротворцем. Правда нравилась, я не только играл роль. А тебе – нет, когда ты была Элли.

Раздеваюсь. Касаюсь пластыря на руке, раны под ним болят. Наверное, нужно попробовать его не намочить, если сестра позволит.

Становлюсь в ванну. Воды пока по щиколотку, ощущение ожога медленно становится привычным. Брызги летят выше, вздрагиваю.

– Садись, что ты замер!

Это будет больно. Опускаюсь на корточки, опираясь на борта, кусаю губы. Поверхность ванны под водой кажется успокаивающе прохладной. Зажимаю руки между ног, это на самом деле не помогает, но кажется, так чуть легче.

Дышать тяжело. Вода медленно поднимается. Смотрю, как бледная кожа быстро становится красной. Сглатываю. Хочется пить, каждое мелкое случайное движение вызывает колебание воды, новую волну боли, проходящую по коже.

– Выключай.

Тянусь к крану, зрение плывет. Кажется, выключил. Откидываюсь на спину. Я все-таки намочил пластырь. Все тело тяжелое, голова кружится. Ванна небольшая, так что, даже потеряв сознание, я вряд ли сползу под воду. Топить меня скучно? Зато сварить, словно краба, весело.

– Хватит. – Звучит глухо, кажется, я слышу звук с задержкой, как при багах в системе. – Будем считать, ты со мной расплатился. Понял и не будешь нарушать правила, верно, братик?

Шевелю губами: «Я понял и принимаю свое наказание», ритуальная фраза Миротворца. Тебе она понравилась, Электра? Не могу обещать, что не буду ничего нарушать, но наказание я придумал сам. Куда уж больше.

Цепляюсь за ванну, стену, полотенце. Оно соскальзывает с сушителя, я опираюсь на раковину. Грохот. Пытаюсь повернуться и посмотреть, осознаю, что у меня открыты глаза, но чернота перед ними не исчезает.

– Я уже дважды ему реанимацию проводила, Элли, дважды!

Голос Бет, впервые настолько сердитый и плачущий одновременно.

– Я знаю, – огрызается сестра. – Он сам предложил наказание!

Протягиваю руку, кажется, даже получается. Пол под спиной восхитительно прохладный и чужая ладонь тоже.

– Эл, стакан воды. Винни, насыпь лед в пакет. Лекс, аптечка, противоожоговое, лучше с ним, чем без. Бемби, намочи полотенце.

Больно и приятно одновременно, когда обожженное тело накрывают холодной мокрой тканью. Приподнимают голову, моргаю, медленно возвращается картинка. Осознаю, что, скорее всего, все видели меня голышом, прикрываю глаза. Какая уже разница, в самом деле.

– С возвращением, – улыбается надо мной Бет, подносит к губам край стакана. Ледяная капля течет по лбу, когда кто-то поправляет пакет со льдом. – Я же предупреждала о последствиях, Эдриан. Неужели это лучше, чем просто три часа просидеть, не разговаривая ни с кем?

– Идиотизм – это семейное, – кричит из-за двери Рика. – Зачем вообще общаться друг с другом наказаниями?!

Смотрю в камеру, глотая прохладную воду. Всего лишь не разговаривать? Правда? Не понимаю.