Роковая женщина - Кэрол Нелсон Дуглас

Как заметил мистер Холмс, сумасшедшие вроде нее способны убить себя, но не других.

Я подумала о детях-артистах, которые изменились, когда выросли. Например, Вильгельмина, став Незабудкой, начала мучиться завистью к красоте, таланту и чистоте Ирен. Может быть, когда умерла ее сестра Петуния и моя подруга нашла тело, Незабудка стала винить Ирен в трагедии Пэт? Наверное, так было легче, чем обвинить свою сестру или себя. Может быть, ее вендетта, направленная против примадонны, сродни тому сюжету в древнегреческой трагедии, когда убивают гонца, принесшего дурную новость?

Вопросы так и роились в голове, но я их пока что отложила, поскольку мое внимание переключилось на изысканный завтрак. Он начался супом-пюре из каштанов, который подали холодным ввиду летнего сезона. Основным блюдом являлось филе крупной рыбы, выложенное в форме кривой турецкой сабли на блюде, украшенном зеленью и ломтиками засахаренных абрикосов. Слава богу, рыба была без головы. Все ее туловище покрывали тонкие ломтики миндаля, изображавшие чешую. Печеные луковицы, начиненные чесночной пастой и усыпанные гвоздикой, подавались в качестве оригинального овощного блюда. Более традиционные спагетти были приправлены смесью из сливок, взбитых яиц, куриного мяса и ветчины.

На десерт нам приготовили спелую клубнику, торчавшую алыми островками в шелковистом море воздушных сливок. Я без зазрения совести наслаждалась десертом, все время удивляясь какому-то необычном привкусу, пока Ирен меня не просветила. Оказывается, в сливки добавили виски!

Пришлось сделать несколько глотков чая, чтобы заглушить вкус спиртного. А я-то думала, что все дело в каких-то экзотических специях!

Только когда унесли пустые тарелки и блюда и перед нами поставили чашки чая или кофе, Ирен постучала серебряной ложечкой по хрустальному фужеру, призывая к тишине.

Она встала, подняв бокал с вином, словно собиралась сказать тост.

– Мы поминаем сегодня за этим столом дорогих друзей, покинувших нас, и скорбим о своей утрате. Это Софи и Саламандра Диксон, а теперь к ним добавилась и Вильгельмина Германн Гилфойл.

Сначала все подняли бокалы (в мой была налита вода), а потом начали переговариваться с соседями.

– Вильгельмина тоже мертва? – раздался мягкий голос Леди Хрюшки.

Я заметила, что даже во время трапезы она не сняла вуаль, причем легкая, но непрозрачная ткань ни разу не колыхнулась.

Гул за столом усилился. Новость поразила всех, кроме Ирен, меня и мистера Холмса.

Пинк совещалась с полисменом, но тот только пожимал плечами, не в силах оторваться от клубники с виски, которую с жадностью уписывал.

– Что это еще за новая смерть? – наконец обратилась Пинк к Ирен довольно резким тоном.

Вместо ответа подруга махнула рукой в сторону афиши с Незабудкой и Петунией.

– Последняя из близнецов. Какая ирония: ведь Софи и Саламандра тоже близнецы.

– Еще пара близнецов? – Репортерша недовольно покрутила кудрявой головой. – Ведь двое уже погибли всего несколько дней назад! Когда и где умерла эта Незабудка?

– Прошлой ночью, – спокойно ответила Ирен, не обращая внимания на шум за столом. – У себя дома.

– Это была нечестная игра?

– Сомневаюсь, что будет возбуждено уголовное дело.

– А ее сестра тоже умерла? Где и когда?

– Уинифред, также известная как Петуния, покончила с собой в Нью-Йорке шестнадцать лет тому назад.

– Так давно? – разочарованно протянула Пинк. Столь отдаленная смерть не укладывалась в ее схему, согласно которой какой-то маньяк убивает сейчас возможных кандидаток на роль матери Ирен. – Сколько лет было Петунии?

– Лет шестнадцать-семнадцать.

Пинк затихла и с несчастным видом занялась подсчетами. Женщина, которой сейчас было бы тридцать два – тридцать три года, никоим образом не могла быть матерью Ирен. Как и ее сестра-близнец, которая умерла прошлой ночью.

– Возможно, – прозвучал властный голос Шерлока Холмса, – всем присутствующим на завтраке следует пояснить, почему смерть миссис Гилфойл так удивила мисс Нелли Блай.

Все загудели, и шум еще усилился, когда гости поняли, что среди нас находится бессовестная корреспондентка.

Пинк метнула на мистера Холмса недовольный взгляд, словно он загубил ее великолепный план своей британской напыщенностью и тупостью. О, я от души надеялась, что она будет посрамлена, даже если мне потребуется признать правоту мистера Холмса! Но лучше дьявол, который не подходит к нам слишком близко, нежели змея, которую мы пригрели на груди!

– Миссис Нортон, – продолжал сыщик, обращаясь к Ирен, – большинство тех, кто сидит за столом, хорошо знали вас много лет назад, когда вы ребенком выступали на сцене. Не будете ли вы любезны проинформировать их относительно тайн, которые заставили вас вернуться на берега Америки?

– Первая тайна, – начала Ирен, – это Нелли Блай, которую, по-видимому, интересуют моя биография и мои корни даже в большей степени, чем меня саму.

Все взгляды устремились на журналистку, между тем как примадонна продолжала:

– Она заявила мне, что убеждена, будто у меня в Штатах есть мать, которую я никогда не знала, и кто-то пытается ее убить.

– Так вот что привело тебя сюда! – воскликнул Чудо-профессор. – Разве не ясно, что кто-то из нас непременно рассказал бы тебе о твоих родителях, если бы знал, кто ни?

– Конечно, ясно. Вот почему я весьма скептически отнеслась к ее утверждению.

Следующей заговорила Анна Брайант – Леди Хрюшка. Ее голос донесся из-под вуали, которая, как ни странно, не шевелилась от дыхания. Несомненно, если бы матушка малютки Эдит захотела устраивать спиритические сеансы, то пользовалась бы большим успехом!

– Указывает ли смерть Софи на то, что она могла быть твоей матерью? Или Саламандра? Но это же совершенно невозможно!

– Убийца мог многого не знать, – сказала Ирен. – А почему ты утверждаешь, что это невозможно?

Вуаль Леди Хрюшки повернулась сначала налево, затем направо: женщина обозревала стол.

– Я не могу об этом говорить в таком обществе. – Она наклонила голову под вуалью, вероятно глядя на маленькую дочь. – Мисс Хаксли, не могли бы вы прогуляться с Эдит?

– Нет.

– Нет?

– Я не хочу уходить в такой решающий момент. Возможно, мне придется… давать показания.

– Я схожу на прогулку с ребенком, – вызвался Чудо-профессор, бросив салфетку на стол и собираясь встать.

– Вот уж вряд ли, – возразил мистер Холмс довольно зловещим тоном. И вдруг с улыбкой взглянул на миссис Макджилликади. – Вы не могли бы, мадам? Думаю, нескольких минут будет достаточно.