Стеклянный трон - Сара Маас

Гвардейцы, не особо церемонясь, повели Кальтену прочь, и окончания фразы она уже не слышала. Неужели герцог ловко ее одурачил?

— Ваше величество! — заорала Кальтена, пытаясь вырваться из рук гвардейцев. — Помогите мне! Его светлость говорил, что вы…

Герцог бесстрастно отвернулся.

— Я убью тебя! — крикнула она Перангону, бросая умоляющие взгляды на короля.

Презрительно морщась, король тоже отвернулся. И тогда Кальтена поняла: король не станет ее слушать. Ему не нужна правда, которую он и так знает. Перангон уже давно задумал такой исход состязаний, а она оказалась удобной пешкой в его игре. Его влюбленность, порывы страсти — жалкий фарс. Игра не удалась, и теперь герцог легко жертвует пешку. Зачем ему лишние свидетели?

Кальтена отбивалась от гвардейцев, но те молча волокли ее к замку. А стол, за которым сидели король, Перангон и советники, неумолимо удалялся. Когда Кальтену дотащили до дверей замка, герцог послал ей язвительную улыбку. Утро, которое должно было стать началом триумфа Кальтены Ромпир, сокрушило все ее мечты.

На следующее утро Дорин стоял перед отцом, изо всех сил стараясь не опускать головы. Теперь уже не будет как раньше. Он выдержит отцовский взгляд. После того, как отец позволил Кэйну истязать Селену, превратив их поединок в кровавую забаву… после того, как Селене вероломно подали отравленное вино… Это просто чудо, что Дорин вообще не сломался после вчерашнего и нашел в себе силы явиться на разговор с отцом.

— Так зачем ты пришел? — наконец спросил король.

— Я желаю знать, что будет Шаолу за убийство Кэйна.

Глаза короля вспыхнули.

— А что, по-твоему, должно ему быть за это?

— Ничего, — ответил Дорин. — Это не было убийство ради убийства. Шаол защищал Сел… ассасина.

— И ты думаешь, жизнь какого-то ассасина стоит дороже жизни храброго, опытного солдата?

Сапфировые глаза Дорина потемнели.

— Храбрый и опытный солдат не станет наносить предательский удар в спину. Особенно после того, как противница победила его. У настоящего солдата есть понятие о чести.

Во вчерашней истории Кальтена была лишь жалкой пешкой. Но если он обнаружит причастность Перангона или отца к отравлению вина… Пальцы Дорина сомкнулись в кулаки.

— О чести? — повторил король, пощипывая бороду. — А если бы на месте Кэйна был я, меня, по-твоему, тоже надлежало бы убить?

— Во-первых, вы — мой отец, — тщательно подбирая каждое слово, ответил Дорин. — А во-вторых, я уверен: вы бы себе ничего подобного не позволили.

— Ну и изворотливым же ты стал! Как будто выучку у Перангона прошел.

— Так вы не станете наказывать Шаола?

— Не вижу причины лишаться умелого капитана королевской гвардии.

— Благодарю вас, отец, — сказал Дорин и облегченно вздохнул.

Благодарность в его глазах была искренней.

— Что-нибудь еще? — равнодушно спросил король.

— Я… — начал Дорин и запнулся.

Он взглянул в окно, затем снова на отца и, собрав всю свою волю, сказал:

— Да. Я хочу знать, как вы намерены поступить с ассасином.

Король улыбнулся, и от его улыбки внутри Дорина все похолодело.

— Ассасин, — произнес король, рассуждая вслух. — Она весьма позорно вела себя во время поединка. Опоили там ее или нет, но что это за королевская защитница, у которой глаза на мокром месте, как у избалованной девчонки? А потом, будь она по-настоящему искусным ассасином, она бы сразу узнала, что вино отравлено, и не стала бы его пить. Наверное, я прикажу вернуть ее в Эндовьер.

Дорин почувствовал, как его самообладание исчезает с пугающей скоростью. Такого от отца он не ожидал.

— Вы неверно судите о ней! — выпалил принц, но тут же спохватился. — Что бы я вам сейчас ни говорил, вы все равно не взглянете на нее другими глазами.

— Какими это еще другими глазами я должен на нее смотреть? Кто такой ассасин? Чудовище в человеческом облике, обученное убивать без разбору. Я велел привезти ее сюда, чтобы она выполняла мои повеления, а не вмешивалась в жизнь моего сына и в дела империи.

Дорин оскалил зубы. Раньше он никогда бы не осмелился так смотреть на отца. Но если он струсил вчера, сегодняшней трусости он себе уже не простит. Король неспешно опустился на трон. Дорину вдруг подумалось: а может, отец нарочно говорит ему такие вещи, проверяя, насколько дорога для него Селена? И вдруг он почувствовал, что ему не хочется копаться в отцовских мыслях. Он явился сюда не для этого. Он должен уберечь Селену от возвращения в Эндовьер.

— Селена не чудовище, — сказал Дорин. — Все, что ей приходилось делать, она делала ради собственного выживания.

— Выживания? Ты что же, повторяешь мне ее вранье, которым она тебя пичкала? Есть немало способов выжить, но она почему-то избрала ремесло убийцы. И ей нравится это ремесло. Похоже, ты у нее вроде как на побегушках? Что ж, смышленая девка! Родись она мужчиной, была бы прекрасным советником!

Из груди Дорина вырвалось сдавленное рычание.

— Вы не знаете, о чем говорите! У меня нет к ней никакой привязанности!

Дорин сразу же спохватился, но произнесенную фразу обратно в глотку не запихнешь. Он сам открыл отцу свое новое слабое место. При мысли, что его могут разлучить с Селеной, у принца опустились руки.

Адарланский король испытующе взглянул на наследного принца. Дорин из последних сил выдержал отцовский взгляд.

— Я подпишу приказ, когда у меня дойдут до него руки. А пока советую тебе не болтать об этом.

Внутри Дорина поднималась волна холодной ярости. Неожиданно он ясно увидел картину из вчерашнего дня: Нехемия отдает Селене свой посох, предлагая сражаться им. Глупой принцессу не назовешь; она знала, что в знаках скрыта сила. Если Селена и станет королевской защитницей, получается, что этот титул она получит благодаря эйлуэйскому оружию. Нехемия вела игру, почти не имея шансов выиграть. И в то же время Дорина восхищала ее смелость. Одна, среди враждебного окружения.

Когда-нибудь у него хватит сил и смелости, и он потребует, чтобы отец признал все зло, причиненное народу Эйлуэ. Прежде всего — свою вину за казнь эйлуэйских мятежников. Не сегодня. Не в ближайшем будущем. Но с чего-то начинать надо уже сейчас.

Дорин поднял голову и, глядя отцу в глаза, сказал:

— У Перангона есть замысел: сделать Нехемию нашей заложницей и тем самым заставить эйлуэйских мятежников подчиниться Адарлану.

— В самом деле? — оживился король. — Интересная мысль. Ты согласен?

У Дорина взмокли ладони, но он придал лицу безучастное выражение и ответил:

— Нет, не согласен. Мы могли бы действовать по-другому.