Крещение огнем. Борьба исполинов - Максим Калашников

1984 г. ознаменовался еще одним событием, которое осталось незамеченным ни советской верхушкой, ни тем более широкой общественностью, которая из-за суперсекретности ничего и знать не могла. А суть была в том, что в СССР за семнадцать лет до американцев началась разработка программы развития нанотехнологий.

По сути дела, мы намеревались сделать первый шаг к «цивилизации богов». Ибо именно такова будет та страна, которая первой овладеет настоящей нанотехнологией — сборкой устройств на уровне атомов. Нанотех вбирает в себя и генную инженерию, размывая грани между живой и неживой материей. Здесь открываются фантастические возможности. В перспективе — создание эволюционирующей промышленности, живущей по законам живой материи, которая практически без участия человека будет производить готовые вещи и изделия прямо из бросового сырья. Состоящие из атомов наноботы-ассемблеры смогут собирать буквально из мусора все, что угодно: от ракетных двигателей до ботинок. Причем очень быстро, экологически чисто и дешево. Стразу становятся ненужными и неконкурентоспособными Китай и прочие «страны-мастерские» с сотнями миллионов рабочих. Кроме того, медицинские нанороботы плюс генная инженерия позволят правящему классу обрести здоровье и полноценную жизнь на полтора-два века, де-факто превратившись в «апгрейд хомо сапиенс», в «следующую расу».

Но это — в перспективе. А есть и промежуточные плоды геннои нанотехнологической революции. Например, высокоточное биологическое оружие, способное убивать людей не просто конкретной национальности, но даже сугубо индивидуальные «мишени» с определенным генетическим портретом. Тут же — созданные с помощью нанотеха топливные элементы и сверхъемкие аккумуляторы, во много раз снижающие потребность в ископаемо-минеральном топливе. Сверхпроизводительные солнечные батареи. Нанотехнологически синтезированное из органики высококалорийное горючее, суперминиатюрные и сверхмощные компьютеры, космические спутники величиной с кулак и так далее.

В Советском Союзе все началось с разработки сверхсовременной наноэлектроники. Инициатором ее выступил НИИ «Гамма», расположенный на Щелковском шоссе в Москве. Тогда его поддержало и КБ «Алмаз-37». (Нынче институт «Гамма» фактически скончался.) Было сформировано сообщество ученых, готовых вести нашу страну в эпохальный прорыв. Увы, власть завозилась, и государственная программа работ по атомной сборке появилась лишь в 1989 г. Но было уже поздно: СССР рушился.

Для сравнения: «Национальная нанотехнологическая инициатива» США была объявлена лишь в 2000 г. То есть мы могли опередить врагов как минимум на одиннадцать лет!

Но для того чтобы осознать все то, что несет с собой нанотехреволюция, нужно иметь высочайший интеллект и буквально юношеский энтузиазм. А и с тем и с другим у советских начальников было ой как плохо. По сути дела, появлялась возможность вырваться на космическую траекторию развития страны. Но понять это могли лишь люди с «космическим» же мышлением.

В конце 1985 г. в Советский Союз приехала японская парламентская делегация. Встречал ее тогдашний председатель Верховного Совета Андрей Громыко. Главой же гостей выступал руководитель фракции правящей Либерально-демократической партии господин Сакато.

Юрий Баталин, в 1985-м работавший председателем Госкомтруда СССР, оставил насчет японцев любопытные строки в своих мемуарах. Сначала Сакато попробовал ерепениться, упрекал русских в том, что они наращивают военный потенциал на «северных территориях» — на Курилах. Но Громыко его осадил. Мол, а какого черта вы размещаете у себя американские военные базы? Почему хотите участвовать в программе создания американской противоракетной обороны? Громыко говорил спокойно и уверенно, а Сакато горячился и едва не сбивался на крик. Елееле удалось разрядить напряжение.

А потом японцев повезли по великой державе. В Эстонии им показали отличный рыболовецкий колхоз, обладающий своим флотом и перерабатывающими мощностями, где по японской лицензии из трески делали «крабовое мясо». Японцы пробовали и дивились отличному вкусу. Им показали, как за счет прибыли рыбаки обеспечили себя жильем, построили себе больницу, детский сад, школу и спортивные комплексы. Сакато изумился и заявил, что колхозы имеют большое будущее. И что на его родине крестьяне давно объединяются в кооперативы самых разнообразных типов. Наши в ответ сделали комплимент тогдашнему «японскому экономическому чуду». На что Сакато молвил:

«Послевоенное изучение трудов представителей разных экономических школ показало, что наиболее цельная концепция экономического развития принадлежит все-таки Карлу Марксу. Мысли основоположника марксизма о человеке как об основной производительной силе и о становлении науки в роли самостоятельной производительной силы легли в основу японских концепций экономического развития.

Мы решили сосредоточить деятельность государства вокруг человека. Создать такие условия жизни, при которых человек стремился бы постоянно поднимать свой культурный, образовательный и научный уровень; условия, которые будут способствовать дальнейшему развитию научно-технического прогресса. А это, в свою очередь, создаст возможность поднять уровень благосостояния и увеличить бюджет свободного времени для работы человека над самим собой…

… Мы ввели систему поощрений за рационализаторские предложения. Взяли ее, кстати, из вашего движения рационализаторов и изобретателей, полностью его скопировав. Начали развивать — стали появляться свои, японские особенности и формы…»

Любопытная такая картинка из жизни. Из той, которой уже нет…

Тысяча девятьсот восемьдесят пятый. Тогда нам казалось, ничто не предвещает беды. И Союз стоял прочно и мощно.

Когда смотришь на картину начала восемьдесят пятого, на ум невольно приходят переливающиеся значки и карманные календарики конца 70-х гг. Посмотришь на них с одной стороны — там Ленин, чуть изменишь угол зрения — а там уже крейсер «Аврора». Или в заграничном варианте — японка в купальнике и в чем мать родила. Так и здесь: с одной стороны глядишь — и видишь, как СССР подается, с другой — открывается картина потенциальной победы русских. Реальность как бы пульсирует, показывая то один, то другой свой лик. Хотя Советский Союз и пошел по самому невыгодному для себя пути развития, позволив врагу навязывать правила игры, все равно Красная империя оставалась очень сильным и опасным врагом, сладить с которым было намного сложнее, чем казалось в 1981-м. В США изнемогали от противоборства, но держались уверенно. Хотя финансы Америки уже трещали от напряжения. 10 марта после тринадцатимесячного правления СССР умер немощный и больной генсек Черненко. В марте 1985-го на трон взошел Михаил Горбачев. На фоне весьма пожилых предшественников — молодой и энергичный.

Его сделали генсеком на следующий день после черненковой кончины. На заседании Политбюро за Горбачева встали Андрей Громыко и председатель КГБ СССР Виктор Чебриков. Поддержали его и андроповские выдвиженцы: Романов, Рыжков, Воротников, Лигачев. Дело в том, что большинство в советской верхушке понимало: жить по-прежнему уже нельзя. Но только одни выступали за андроповский, жестко-великодержавный и силовой путь реформ, а другие — за гнилой либерализм. С «отказом от сталинского наследия». Андроповским курсом хотели идти армейцы и госбезопасность. Но и «силовики», и либералы видели в Горбачеве своего человека. А потому и вынесли его на вершину власти…