S-T-I-K-S. Шесть дней свободы - Аля Холодова

Очень может быть, что, докурив, они займутся нами по-настоящему. Времени и правда нет, совсем нет, почему же Кира молчит?!

В голове вновь послышался четкий голос:

– Ханна сказала, что возьмет одного на себя.

Еще раз ура! Если Ханна сказала, что одним займется, ему остается только посочувствовать.

– Она говорит, что лучше начать кому-нибудь другому, чтобы на нее эти не смотрели, чтобы отвлеклись. И потом она начнет стрелять в самого опасного. Она знает, где лежит пистолет.

Пистолет? Он ведь просто травматический. Да, им тоже можно опасно ранить и даже убить, но это не совсем то, что нам сейчас нужно. Однако Ханна сказала, что одного берет, значит, по крайней мере, не станет отсиживаться у стеночки, пока меня будут убивать.

– И еще Бритни хочет чем-нибудь помочь, все время спрашивает, что ей нужно сделать, – добавила Кира.

Тоже неплохо.

– А что Тина?

– Тина не знает, что делать, они слишком далеко от нее.

– Пусть подзовет к себе одного из них, когда я скажу.

– Как подзовет?

– Не знаю как. Она неглупая, пусть сама что-нибудь придумает. Все время держись у меня в голове, как только скажу, пусть начинает.

– Хорошо.

– И остальных предупреди, пусть делают хоть что-нибудь. Нас много, не надо бояться, это какие-то совсем уж печальные рейдеры, они даже связать нас не догадались, мы с ними справимся, если будем действовать дружно. Ты понимаешь, что будет, если ничего не делать? Нужно прямо сейчас с ними разобраться, пока есть возможность. Я так думаю, они появились недавно?

– Перед тобой, вы чуть-чуть разминулись.

– Когда займутся нами серьезно, мы уже вряд ли что-нибудь сумеем сделать.

Откровенно говоря, даже сейчас наши шансы весьма призрачны. Слишком многое зависит от поведения этой троицы, и я не думаю, что они во всем станут играть с нами в поддавки. Не надо полагать, что все вокруг поголовно глупые, а ты одна умная.

Но что еще можно сделать, если время, скорее всего, работает против нас? Прямо сейчас придется что-то предпринимать, дальше все может ухудшиться.

Обернулась к перешептывающимся мужчинам и жалобно произнесла:

– Ну так можно мне хоть немного водички?

Все трое синхронно развернулись, автоматчик, бросив сигарету прямо на пол, небрежно опустил свое оружие на стол, где уже лежал арбалет, оперся обеими руками о спинку стула и, омерзительно облизнувшись, вкрадчиво спросил:

– А ты не забыла, что вода у нас не бесплатная? За нее тебе придется заплатить, причем деньги нам неинтересны. Красивая, ты понимаешь, о чем я? – похабно осклабился урод.

– Просто дайте мне воды, я сделаю все, что вы скажете.

Боже, да я себя уже почти ненавижу. Только Стикс знает, каких трудов мне стоит такое лепетать.

А уж как я ненавижу этих подонков – приличных слов нет ни единого.

Но косноязычный положил на стол автомат. Этим он многое изменил – почти весь расклад сил. Самый страшный противник остался без острых зубов.

А уж если до этих зубов доберутся мои ручки…

Многообещающие перспективы.

– Поднимись и налей, – автоматчик указал в сторону маленького столика у противоположной стены.

Там у нас и чайник, и кружки, и все в таком духе.

– Может, ей лучше живчика плеснуть? – спросил одноухий. – Взгляд у нее странный.

– А что с ним не так?

– А то, что девчонки так не смотрят, жажда у нее какая-то нездоровая, такую водой не поправишь.

– Тут дело не в воде, – ухмыльнулся автоматчик. – Просто она ищет повод для кое-чего занятного. Так ведь, красивая?

Очень хотелось с разбега налить воду в первую попавшуюся кружку, но нельзя. Делая вид, что не прислушиваюсь к грязным словам, поднялась так женственно, что ни одна воспитательница не придерется, и направилась к столу походкой, от которой мертвые должны восставать из могил, а живые падать с обширными инфарктами. Всего четыре шага, но какие это шаги – я выложилась так, как ни на одном смотре, ни на одном занятии не выкладывалась.

На рейдеров не косилась, но при этом точно знала, что они на меня смотрят очень внимательно. Должно быть, правы те, которые уверяли, что некоторые женские движения – это особая магия, действующая на мужчин безотказно, подавляя их разум, заставляя думать лишь об одном. Даже равнодушные к незрелым женщинам на такое обычно реагируют, тут дело уже не в моем возрасте и даже не в моих внешних данных, это что-то другое, что-то повыше меня, действующее напрямую и почти безотказно.

Есть писаные красавицы, не пользующиеся успехом, а есть невзрачные женщины, за которыми поклонники табунами носятся. Последним повезло, они не от Улья, а от самой человеческой природы получили дар завораживать мужчин.

Существует и другое мнение – этот дар есть у каждой из нас, но лишь немногие умеют его развить.

Система обучения в Цветнике заточена как раз на его развитие.

Вода – это банально, но я и тут постаралась превзойти саму себя. Речь больше не идет об учебе, все по-настоящему, я не имею права оступиться, как вечно ошибающаяся Лола, я буду и дальше гипнотизировать троицу женской магией.

Это моя магия, и только моя. Улей много чего может подарить, но только не это.

Сейчас все в моих руках, надолго или нет, но я могу превратить эту троицу в кроликов, зачарованно уставившихся на проголодавшегося удава. Будем считать это выпускным экзаменом.

В Цветнике меня учили правильно обращаться с самыми важными господами – так неужели я не справлюсь с этими неотесанными бродягами?

Если так, вся наша учеба – сплошной обман.

Развернуться, работая всем телом. Особенно бедрами, бедра – важнее всего в таком моменте, конечно, если они привлекательные. У меня именно такие, значит, грех не использовать. И, выдерживая ритм, сделать три шага по направлению к ближайшему, самому лакомому противнику. Он, как прочие, глаз с меня не сводит, выражение лица такое, что приличными словами передать не получится, – если бы от мужских взглядов можно было забеременеть, я бы родила тройню.

Он даже на стуле перестал раскачиваться, полностью увлекся моим примитивным представлением, разрушающим в его сознании все функции, кроме одной – отвечающей за размножение вида.

Тупое животное, грязное и омерзительное. Примерно такие мысли роились в моей голове, пока я, изображая намек на потерянную улыбку, переполненную благодарностью и смутно обещающую что-то вполне определенное и крайне заманчивое, медленно поднимала кружку.

Мой первый дар совершенно бесполезный. Что такого в том, что ты можешь немножко подогреть воду?

Но недавно я открыла в нем кое-что новенькое – он теперь нагревает ее не так уж немножко.