Страшное гадание - Елена Арсеньева

Марина задрожала и почувствовала сильнейшую охоту ринутьсяпрочь теперь же – но снова мысль о морском путешествии отрезвила ее и заставилавыйти из теплой кухни в пронизанный сквозняками коридор.

Она не очень хорошо знала эту отведенную под разныехозяйственные службы часть замка и двигалась неуверенно. Каким-то образомудалось добраться до столовой (Марина узнала ее по огромной люстре, низконависающей над обеденным столом). И она уже вздохнула с облегчением, ибо путь еебыл почти закончен, когда за противоположной дверью (комнаты на этом этажесообщались меж собой анфиладою) мелькнул огонечек и послышались слабые,шаркающие шаги.

Марина отпрянула в темный угол – и вовремя, ибо дверьприоткрылась и в нее медленно вступил… Сименс.

У Марины ослабели ноги.

Свеча бросала неровные отблески на мрачное, изнуренное лицос облезлыми бакенбардами – жалкими остатками былого величия. Он сильно волочилногу, еще не отошедшую после болезни. На голове бывшего дворецкого белелаповязка, и Марина мимолетно улыбнулась с законной гордостью: крепко же онаприложила лиходея!

Похоже, она не только улыбнулась, но и усмехнулась нечаянно,потому что Сименс вдруг насторожился и, подняв свечу повыше, принялсявглядываться в темноту.

Марина заслонила лицо рукавом, отчаянно мечтая, чтобы приней сейчас оказался еще какой-нибудь подсвечник преизрядной тяжести. Уж она быот души добавила кое-что к первому удару!

Впрочем, обошлось: Сименс поозирался, поозирался – да ипобрел себе дальше, и, чуть только он затворил за собою дверь, Марина выскочилаиз своего укрытия и ринулась вперед. В смысле продолжила красться.

Ей казалось, что она движется совершенно бесшумно, однакоэто, верно, было не совсем так, ибо, оглянувшись на повороте коридора, оназаметила вдали промельк света.

Ох ты, чертов Сименс! То ли зачуял недоброе, то ли простотак повернул обратно, то ли… у Марины упало сердце – а ведь в замке ее ждут!Сименс не случайно ходит туда-сюда именно этой дорогою: ее никак не миноватьбеглянке, вздумай она воротиться в замок! Можно держать пари, что Сименс каждыйраз заглядывает в ее комнату, чая внезапно схватить злодейку. Значит, что?Поворачивать? Нет. Она затаится в коридоре. Сименс пройдет мимо, заглянет вопочивальню, убедится, что мисс Марион не возвращалась, двинется дальше илиобратно. Марине придется воспользоваться этим коротеньким промежутком. Впрочем,голому собраться – только подпоясаться: невелики ее богатства, одна толькомалая шкатулочка.

Однако Сименс уже близок.

Марина откачнулась за портьеры, красивыми складкамиобрамлявшие огромную картину – холл этого этажа и коридор были ими увешаны!Картина, помнится, изображала прекрасную леди, которая в крайнем отчаянии билакулаками в стены комнаты, не имеющей ни окон, ни дверей.

Марина с силой вжалась в стенку, но та вдруг отступила,мягко подалась назад. К тому же каменная плита, на которой девушка стояла,вдруг поднялась, перекосилась, Марина, чтобы удержаться на ногах, вынужденабыла еще крепче вжаться в отступающую стену… и запрокинулась навзничь, вкакую-то тьму, не имеющую ни верха, ни низа, ни крыши, ни дна…

Нет, это ей только так показалось в одно первое мгновениенерассуждающего страха, а потом она ощутила, как больно ударилась обо что-тоспиной и головой – и лишилась сознания.

* * *

Ее заставил очнуться солнечный луч, бивший прямо в лицо.

Открыв глаза, тотчас зажмурилась: солнце светило сверху.Марина, кое-как заслонившись руками, огляделась.

Она лежала на каменном полу, грязном и пыльном, а солнцепробивалось сквозь узкие щели, прорезавшие потолок. Марине почудилось, что оннаходится как-то очень высоко, слишком высоко!

Преодолевая головокружение, она встала, но потолокприблизился не намного: он был по-прежнему недосягаемо высок, и Марине,пожалуй, понадобилось бы вырасти раза в три, а то и в четыре, чтобы дотянутьсядо него. Эти щели были единственным источником воздуха и света, потому чтокомнатушка, в которой оказалась Марина, не имела ни окон, ни дверей.

В голове вдруг мелькнуло воспоминание о картине, висевшей вкоридоре, но оно было слишком страшным, и Марина отогнала его. Морщась отстранного, отвратительного запаха, наполнявшего комнату, она пошла вдоль стен,ощупывая их ладонями, пытаясь найти какое-то отверстие – ведь была же здесьдверь, была, Марина же как-то сюда попала! – и вдруг обнаружила, что онане одна в этой комнате: в углу, на полу, сидел скелет.

Захлебнувшись криком, Марина в ужасе уставилась на шелковыйкамзол с золотыми пуговицами, на некогда пышное, а теперь пожелтевшее,полусгнившее кружевное жабо. Такие наряды носили лет сорок назад. Ну тридцать,самое малое. Ткань и башмаки изрядно истлели, однако некогда это был нарядныйкостюм: на пряжках сверкали бриллианты. Почему-то их потускневший блеск вызвалслезы на глазах Марины: ради чего, ради какого торжества нарядился сейнесчастный, будто жених для встречи с невестою? Не для того же, чтобыповенчаться со смертью?

И вдруг некая мысль прошла в голове, некая догадка… стольстрашная, что Марина невольно прижала руку ко рту, подавляя крик.

Словно из дальней дали, уже долетел, заглушая доводыперепуганного рассудка, надтреснутый, дрожащий голосочек, и Марина услышаласловно наяву:

Увы, увы, – вон тот лесок,

Те изумрудные холмы,

Где обнимал меня дружок,

Где по цветам бродили мы,

Как нежный лютик, вся звеня,

Была любовью я согрета…

Зачем покинул ты меня

В расцвете лет, на склоне лета?

О нет, о нет…

Но по всему выходило, что – да.

Марина с трудом подавила нелепое желание присесть вреверансе перед скелетом, который печально и жутко таращился на нее пустымиглазницами.

– Сэр Брайан, – пролепетала она, – это вы, сэрБрайан? Встретились ли вы с Урсулою?