Иосип Броз Тито - Евгений Матонин

Иностранные журналисты в это время часто спрашивали Тито: правда ли, что Югославия все сильнее склоняется к Востоку? Тито ответил, что это не так. «Вот, например, у президента Кеннеди есть прямая телефонная линия с Хрущевым, а у меня нет»[595], — иронически заметил он.

26 июля 1963 года сильное землетрясение превратило столицу Македонии Скопье в груду развалин. Погибли 1070 человек, около трех тысяч были ранены. Разрушенными оказались 75 процентов жилых домов, почти все школы и больницы, здания вокзала и почтамта.

Уже на следующий день Тито был в разрушенном Скопье. То, что он там увидел, потрясло его до глубины души — как будто на него из прошлого дохнула война. Тито было понятно, что сама Югославия с последствиями землетрясения не справится. 2 августа было принято решение — обратиться за помощью ко всему миру.

Через месяц после землетрясения в Скопье приехал Хрущев. Он прибыл в Югославию на отдых вместе с женой Ниной Петровной и детьми. На белградском аэродроме Хрущев и встречавший его Тито смотрелись забавно. Хрущев — в черном костюме, а Тито — в ослепительно белом. Эта деталь не осталась незамеченной журналистами, и они всячески обыгрывали ее в своих материалах, намекая на сохранявшиеся между ними контрасты. Впрочем, свои шляпы оба руководителя держали в руках, а солнце припекало достаточно сильно. Они подошли к микрофону, чтобы обменяться приветственными речами, но со стороны было видно, как они о чем-то тихо переговариваются. Между ними в это время происходил следующий диалог. «Может быть, шляпы наденем?» — спросил Хрущев. «Давайте», — согласился Тито. «Тогда вы, товарищ Тито, надевайте первым, а потом уж и я!» Тито надел шляпу, а Хрущев последовал его примеру[596].

Следующий день Хрущев и Тито несколько часов провели наедине в саду Старого дворца. Они сидели в удобных плетеных креслах, перед ними стояли фрукты и напитки. У Тито были свои планы на этот визит. Он хотел показать Хрущеву, как устроено самоуправление на югославских предприятиях и как рабочие борются с бюрократизмом. Они не заметили, что давно уже должны были ехать на очередное мероприятие. Шеф протокола нервничал. Наконец он не выдержал и сказал, что им давно уже пора выезжать. «Вот, — сказал Хрущев, — это пример того, как бюрократы командуют даже нами, руководителями государств!» — «Но все же лучше, когда он думает о соблюдении программы, чем когда занимается политикой!» — возразил Тито. После этого они послушно пошли за «бюрократом» к машинам.

22 августа Тито и Хрущев прибыли в Скопье. Центральные улицы уже расчистили, и кортеж мог двигаться беспрепятственно. Хрущев говорил с военнослужащими советской инженерной части, которые участвовали в разборе завалов. Недалеко от советских солдат работали американцы, которые рассказали, как несколько постояльцев большого отеля, уцелевшие благодаря тому, что находились в подвале здания, где был расположен ночной клуб, после освобождения из-под обломков тут же поинтересовались: «Это война? И кто победил? Америка или Россия?»[597]

В восстановлении Скопье Тито принял личное участие. То, что он открыто и прямо попросил помощи у всего мира, во многом усилило симпатию к Югославии. Восстанавливать Скопье помогали почти 80 стран, размер пожертвований составил 37 миллионов динаров (более 9 миллионов долларов по тогдашнему курсу). Город был отстроен практически заново, строительными работами руководил известный японский архитектор Кэндзо Тангэ, а Пабло Пикассо подарил музею восстановленного Скопье свою картину «Голова женщины». 14 октября Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию № 1882, в которой отмечала, что «восстановление Скопье стало подлинным символом дружбы и братства народов».

Тем временем Тито возил Хрущева по стране. На Бриони он лично занялся досугом своего высокого гостя. Вечером, после экскурсии по резиденции, Тито сварил настоящий турецкий кофе, и Хрущев признался, что такого кофе он еще никогда не пил. Потом они смотрели фильм «Десант на Дрвар», и Тито комментировал происходящее на экране[598].

Когда Хрущев ездил по Югославии, его непосредственность не раз приводила к тому, что он оказывался в неловкой ситуации. В одной из своих речей, например, говорил о красоте местных женщин: «Капиталисты называют наших людей „рабами коммунизма“. А вот мне приятно видеть таких „рабов“, и видеть, как они живут… Иногда посмотришь на такую „рабыню“… Ей, может, и мешает ее вес, но внешний вид явно свидетельствует о хорошей, обеспеченной жизни, о богатстве страны. Для женщин их вес, может быть, и лишний груз, но, что ни говорите, это свидетельствует о благосостоянии народа». Тут Хрущев, видимо, понял, что его немного занесло. «Особенно я хотел бы поприветствовать прекрасных югославских женщин и пожелать им счастья!» — закончил он свое выступление[599].

Тито устроил для Хрущева большую охоту. И советскому премьеру выпала удача — он подстрелил дикую свинью. Согласно обычаям его должны были «крестить» несколькими ударами палкой по «мягкому месту». Причем обряд «крещения» выполнял самый старый охотник — Тито. Хрущев не возражал. Он уперся руками о стол и терпеливо ждал «экзекуции». Тито взял бильярдный кий и, смеясь, обратился к присутствующим: «Вот бы это все снять (на кинопленку. — Е. М.), как вы думаете?» Все рассмеялись. «А как вы думаете, каким бы запахом тогда пахнуло на Югославию?» — не растерялся Хрущев.

Хрущев пробыл в Югославии десять дней, и эта встреча между ним и Тито была самой теплой и непринужденной. Похоже, они действительно сумели найти общий язык. Хрущев говорил Тито, что ему понравились югославские «рабочие советы» и что югославские рабочие сильно изменились по сравнению с его прошлым приездом.

Еще раз они увиделись в Ленинграде в июне 1964 года. Тито возвращался из Финляндии и по приглашению Хрущева заехал в СССР.

В середине октября 1964 года Тито находился в Каире, где совсем недавно закончилась II конференция глав государств и правительств неприсоединившихся стран. Там он узнал о новом советском космическом достижении — запуске корабля «Восход» с космонавтами Комаровым, Феоктистовым и Егоровым. Тито сразу же направил приветственную телеграмму Хрущеву. Однако она до Хрущева уже не дошла. Все телеграфные агентства мира вскоре сообщили: советский руководитель отправлен в отставку. Первым секретарем ЦК КПСС стал Брежнев, а Председателем Совета министров СССР — Алексей Косыгин.

В Каире взволнованный Насер спрашивал у Тито: не знает ли югославский президент, что именно происходит в Москве? Но Тито и сам испытывал чувство тревоги. Казалось бы — только-только они смогли найти с Хрущевым общий язык, и вот власть в Москве меняется! Как поведут себя новые руководители СССР?