Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб - Вера Камша

– Говоря по чести, Окделла не следовало пускать без доклада, – согласился виконт, – но за два дня до убийства дамам досталось за попытку задержать баронессу Капуль-Гизайль, а буквально накануне графиня Рокслей некстати прервала беседу королевы с духовником. Ее величество раздражала излишняя опека, да и этикету она следовала не всегда.

По этикету вдовствующая королева должна молиться. И королева, носящая под сердцем ребенка, должна молиться. И королева воюющей страны должна молиться, а не сидеть над бумагами и не принимать преступников и дураков, но какой уж тут этикет…

Графиня Савиньяк, которой по этикету надлежало либо бдеть у гроба, либо рыдать в обществе первых дам королевства, сощурилась и открыла дверь. В глаза вцепилась розовая дурь. Окна по южному обычаю были распахнуты настежь, занавеси отдернуты, пол устелен еще живыми гвоздиками и розами. Человеческая смерть тонет в смерти растений. Если сгрести цветы в кучу, на полу проступят два кровавых пятна, а может, и не проступят. Скоблить доски дворцовая прислуга всегда умела.

Это была дурная примета. Это была очень дурная примета – переступить порог смерти раньше, чем через четыре дня, – но Арлетта Савиньяк переступила. Одна. Мевен был безжалостно остановлен. Военные суеверны, хоть и пытаются не подавать вида. Ох уж эти смешки над смертью, но Арно, уезжая к брату Кары, не смеялся. Он не ожидал удара, как не ожидала Катарина, вот и попался…

Арлетта сама не знала, чего ищет среди цепляющихся за юбки роз. Малый будуар не зря назывался малым. Две двери, окно, кресло, два пуфа, зеркала, пара столиков – не спрячешься и не развернешься, и тем не менее мужчина в нем убил двух женщин и ушел. Мужчина… Влюбленный мальчишка, которому сказали «нет», но когда?!

Вышел Штанцлер, вошел Окделл, заговорил о любви, королева позвонила, явилась Розалин, все трое отправились в будуар, и мальчишка схватился за кинжал? Это даже не Дидерих, подобной дури еще никто не написал. Времени для объяснения у Ричарда не было. Совсем. Рамиро, тот мог подхватить Октавию в седло и помчаться в ближайшую церковь, Окделлы так не объясняются, влюбленные во взрослых дам мальчишки тоже. Ричард не успел бы даже проблеять о послужившей ему пропуском поездке, разве что разговор о любви начала сама Катарина, но тогда б ее звали Ивонн Маран.

Десять, ну пусть пятнадцать минут между уходом Штанцлера и звонком, и столько же между звонком и возвращением монаха. Они были заняты не любовью. И не ссорой, по крайней мере до звонка. Даже если королева собиралась замуж, она не заговорила бы об этом, не родив, и первым бы потрясающую новость узнал Робер. Робер, не Ричард!

Проклятый звонок, то есть звонки… Звони не первый, а второй, все бы стало на свои места. Арлетта опять позвонила. Просто от отчаянья, прекрасно зная, что полдюжины человек в свитской гостиной не могли разом оглохнуть. И лгать они тоже не могли. Даже если дамы сговорились, остается врач, который слышал не хуже кошки, она спросила об этом сразу же.

– Кто? – раздалось по ту сторону раззолоченных створок. – Кто звонил?!

Дверь затрясли, но еще один золоченый засовчик держал на совесть. Зацепившись за особо колючую розу, Арлетта перебежала комнату и дернула задвижку. Та не поддалась, графиня потянула сильнее, засов заупрямился. Он был слишком тугим для женских рук.

– Мевен! – крикнула Арлетта, позабыв о приметах. – Идите сюда! Все в порядке… Я – графиня Савиньяк. Я проверяла звонок.

Вот оно! То, что объясняет почти все. Если зверь совсем как лошадь, только с рогами, долой рога! Это лошадь, с которой пошутили. Лошадь, господа…

– Что случилось, сударыня? Что с вами?! – Мевен решил, что на нее напали, а ей просто муторно от глупой подлости. От того, что она угадала, потому что начинала фрейлиной, а во дворцах ничего не меняется, кроме королей.

– Виконт, вы можете открыть дверь?

– Разумеется.

– Открывайте.

А ведь и он не сразу… Из какой ерунды можно сделать смерть. И жизнь, наверное, тоже, но смерть получается чаще.

– Подвиньтесь.

– Что вы хотите?

– Задвинуть засов.

– У вас не получится. Он слишком тугой для женщины.

– Именно, виконт. Закатные твари, вы еще не поняли?!

Эпинэ с трудом разлепил глаза и увидел графиню, Мевена и четверых гвардейцев. Они могли быть сном, а могли – и явью. Робер глубоко вздохнул, приходя в себя после короткого липкого небытия. Он каждый день клялся не спать сидя, от этого становилось лишь хуже, и все равно засыпал, стоило хоть на двадцать минут оказаться не у дел.

– Тебе нужен шадди, – определила графиня. – Вообще-то тебе нужна кровать, но чуть позже. Сейчас войдут дамы, и мы кое-что выясним. Твое дело не удивляться.

– Это не Дикон?

– К сожалению, это Окделл, но не все так просто.

– Закатные твари!

Не услышала? Рафиано тактичны… А он, дурак, надеялся, что Арлетта что-то все-таки найдет. Какой-нибудь ход…

Иноходец зевнул и застегнул олларовский мундир. С маршальской перевязью. Видел бы дед! А хоть бы и видел… Маршал Шарло выбрал то, что следовало, и нечего было сворачивать к Ренквахе.

Принесли шадди. Так быстро его не сваришь, значит, в буфетную послали заранее.

– Я дам буфетчику пару уроков. – Арлетта поставила чашечку на поднос. – Это ужасно!..

– Неважно. – Робер с трудом удержался от искушения присвоить отвергнутый графиней напиток. Марианна не велела выпивать больше трех чашек в день, и он обещал, но тогда они собирались жить долго и счастливо. – Шадди должен быть крепким, остальное – неважно.

– Только когда надо проснуться, – зевнула Арлетта. Графиня устроилась у окна в кресле, на котором взлетал в прыжке дождавшийся хозяйки олень. – Представляешь, я встретила знакомую юных лет. Одетта Мафра́… Какой же красавицей она была… Ни денег, ни титула, ни мозгов, зато личико принцессы из сказки.

– Неужели?

– Увы. Виконт, мы готовы.

– Позовите дам, – велел Мевен. Он шадди не пил и в отличие от Робера понимал, что происходит. Двое гвардейцев замерли у стены, еще двое встали у дверей, словно на одном из затеянных Альдо советов. За плечом левого гвардейца тикали часы. Закатные твари, он проспал почти три часа!

Заскрипело, зашуршало. Дамы вошли гурьбой. В своих траурных платьях они напоминали черных алатских овец, особенно Одетта Мэтьюс. Мевен галантно поднялся из-за стола. Робер понял, что ведет себя по-свински, но вскакивать было поздно. Арлетта даже не шелохнулась. Кабинет капитана личной королевской охраны был большим, сидящая на другом его конце графиня казалась молодой и гордой, как демоница. Эпинэ смотрел на материнскую подругу и не заметил, как Мевен подал знак и гвардейцы четко, словно на параде, заступили выход.