Если настигнет проклятие - Ирина Ирсс

А сливающийся с белизной моей камеры Александр подходит ко мне, оказываясь прямо напротив моих глаз. Он один раз вздыхает прежде, чем заговорить, и это новшество для меня.

– Ты должна питаться. Твоё состояние и так было нестабильно, после вмешательства… – он не договаривает. На лбу выступает испарина. Нервничает, и его голос, кажется, начинает дорожать. – Ты не понимаешь, чем это может обернуться, если Виктор разозлится. Чем может обернуться для тебя! – надавливает он, и можно подумать, что он действительно переживает за меня.

Но он спасает лишь свою шкуру. Очевидно, Виктор уже разозлился. И меня это почему-то не особо волнует.

Александр смотрит в мои глаза не моргая, но я даже попытки не предпринимаю отреагировать. Тем более, ответить. Он резко вздыхает и качает головой.

– Ты согласилась выполнять условия. Разве забыла детали соглашения?

Не забыла. Но к еде я больше всё равно не притронусь. Потому продолжаю молчать, однако крохотная ухмылка дрожит на моих губах. Не могу объяснить, отчего мне так нравится, как он продолжает бледнеть. И теперь он нервничает ещё больше.

– Думаешь, это весело, да? Но ты ничего никому не доказываешь, а лишь усложняешь. Я не смогу тебя держать в нужном состоянии, если…

– Хватит! – обрывает его грозный голос, и с лица Александра сходит последняя краска.

Он медленно поворачивает голову в сторону двери, чтобы встретить взгляд Виктора. Кажется, никто не заметил, как он вошёл. Руки Александра трясутся, когда он поднимает их в защитном жесте.

– Позвольте объяснить, – тараторит он, – за время Вашего…

– Я сказал, достаточно, Александр, – чуть спокойней снова перебивает его Виктор, и я начинаю догадываться, что дело здесь не в том, что тот на меня кричал.

Но я не смотрю на Виктора, поэтому понятия не имею, так ли это.

– Тебе нужно успокоиться, Александр, – продолжает Виктор, – с Еленой я сам поговорю.

Александр кивает и мгновенно понимает его намёк, выходя из камеры. Или же правильнее, вылетает.

Однако мне от всей этой неожиданной ситуации даётся легче наконец встретиться с Виктором лицом к лицу, когда он садится на стул. Он выглядит измотанным, и на этот раз на нём надет чёрный деловой костюм, вместо кителя.

– Здравствуй, Елена, – говорит он, а я так и не двигаюсь, прикованная одним боком к кровати. – Скажи мне пожалуйста, а не заманиваешь ли ты меня к себе подобным образом, потому что соскучилась?

Мне бы хотелось закатить глаза, но боюсь он вряд ли это оценит. Потому всё также молчу. Лучшее средство, так как окружающие очень разнообразно реагируют на молчание. Виктор же проще всех. Он улыбается и без церемоний спрашивает то, зачем действительно сюда пришёл.

– Почему ты отказываешься от еды?

Я ждала этого. Ждала именно Виктора, хотя мой отказ совершенно не связан с его посещаемостью моей камеры. Поэтому мне больше не за чем скрывать правду.

– Она чем-то напичкана, – без доли сожаления и страха заявляю я.

Но её горьким привкусом уже пропитана моя слюна. Меня тошнит от неё. Тело не слушается, а разум неясен. Я больше не могу проходить через это.

Виктор на секунду поражён моей прямотой, но затем берёт себя в руки.

– Это необходимо, – отвечает он, словно и не был застигнут врасплох.

И это наводит меня на другую мысль.

– Зачем я вам? – снова пробую задать вопрос, надеясь, что знания мне чем-то смогут помочь.

И это ещё один вопрос, к которому Виктор явно не готов. Сегодня с ним что-то не так, я не наблюдаю на его лице былых эмоций: либо восторг и теплота, либо злость и призрение. Такое ощущение, что он попросту не в состоянии сейчас вести со мной разговор. Но он видит в нём какую-то перспективу, поэтому не уходит.

Виктор тоже ждал моего желания?

– Ты необыкновенная, Елена. Я уже говорил тебе об этом.

Я киваю. Первое моё движение за сегодня. Я действительно заинтересована узнать всё. Я должна знать какова суть моего заточения и не собираюсь отступать, пока он всё не расскажет.

– Зачем вам моя необыкновенность? – продолжаю допытываться я.

И вижу, как сомнение зарождается в глазах Виктора, что делает ответ на этот вопрос ещё более ценным. Но Виктор не спешит его предоставлять, что-то обдумывая в своей голове.

– Давай заключим новое соглашение, – после незначительного молчание наконец заговаривает он. – Я расскажу тебе всё, как есть, а ты снова начнёшь принимать пищу. – Ещё секунда и он добавляет. – Если пообещаешь вести себя хорошо, то я в свою очередь пообещаю, что еда будет абсолютно нормальной.

Виктор ошибается, предполагая, что его предложение для меня заманчиво.

– Зачем мне это?

Я должна чувствовать страх, спрашивая подобное, но он отсутствует. Ему просто надо меня сломить угрозами, по каким-то причинам Виктор не навредил ни маме, ни Анне. Эти козыри ему нужны для чего-то более крупного, и своим предложением он только что это доказал.

– Я могу приковать тебя к кровати и обеспечивать твой организм требуемым питанием через трубки. – На его лице даже скула не дрогнула. Его вообще не задевают мои слова, как было прежде. – Но я не хочу этого делать. Мы не враги, Елена. Ты скоро сама это поймёшь. А сейчас я тебе даю выбор. И даже больше – ответы.

На мгновение я сбита с толку. Это совершенно не то, на что я рассчитывала, и не могу так легко принять поражение. Ужасно понимать, что твои руки связаны, когда ты уже почувствовал силу, пусть и ничтожную, манипуляции. Было проще поверить, что у меня что-то есть против него. Но, по сути, у меня нет ничего. А мне нужны ответы.

– Договорились? – поторапливает меня Виктор, и я вынужденно киваю. – Вот и замечательно, – говорит он, и наконец ухмылка трогает его сжатые губы. Он одержал ещё одну победу надо мной, и это как будто пробуждает в нём азарт. Виктор ещё с несколько секунд довольствуется этим, а затем спрашивает: – Скажи мне пожалуйста, какого цвета твои глаза, Елена?

Сначала я не понимаю, к чему его вопрос, но потом…

– Карего, – сухо бросаю я.

Виктор смеётся грубым, надменным звуком.

– Не льсти себе, думая, что сможешь преуспеть, ведя разговор со мной в подобной жалкой, ребяческой манере.

Жар охватывает моё лицо, и несколько мышц дёргается в окоченелом теле от злости. Однако для меня в диковину резкость его голоса, когда он не пытается мне угодить, подбирая слова и интонацию.

Что-то изменилось, и полагаю это что-то изменила именно я.

Решаю сесть, чувствуя теперь потребность сравнятся с ним уровнем. И у меня не сразу получается преодолеть слабость и головокружение, но всё же я беру над собой вверх и даю то, чего Виктор от меня ждёт.

– Голубого. Они светятся голубым.