Если настигнет проклятие - Ирина Ирсс

Замахиваюсь снова, готовясь расцарапать его до того момента, пока его кровь не зальёт здесь всё. Но внезапно его рука сжимает мою шею, пальцы впиваются в кожу, преграждая весь путь кислороду.

Хватаю ртом воздух, мой хрип раздирает горло. Смотрю на Виктора ошарашенными глазами, когда он меня, держа всё также за шею, отстраняет назад от себя. И я в абсолютном сокрушённом недоумении наблюдаю, как царапины затягиваются на его лице.

– Видишь ли, дитя моё, – начинает говорить Виктор неестественно ласково и нежно, что никак не укладывается в моём уме после такого. – Я забыл осведомить тебя о самой главной причине, зачем ты так мне нужна. – Он наклоняет голову, прищуриваясь на моих глазах. – Мне практически девяносто лет, и это всё только благодаря таким, как ты. Твоя кровь для меня – настоящий эликсир молодости и силы. Во мне столько Божественной крови, что я скоро сам смогу зваться Богом. Но я всё равно старею, поэтому мне нужно большее. Мне нужно бессмертие, Елена, – шепчет он, приближая меня обратно к себе. Его яркие, бронзовые глаза переливаются, находясь напротив моих. Улыбка расплывается на его полностью исцелившемся лице. – И я его получу любой ценой.

А затем он отбрасывает меня назад так сильно, что я даже не успеваю почувствовать боль перед тем, как…

Глава 19

Алек

Первое и главное правило отца, которое он внушал Алеку каждый день – никогда не уступай место чувствам, они способны отправить тебя не в том направлении; только точный расчет и анализ каждого возможного исхода способен найти решение любой проблемы.

Да, сейчас бы отец точно его по плечу не похлопал, если бы вообще после такого провала посмотрел в его сторону – Белинские не ошибаются.

Ошибка – это непозволительная роскошь, за которую рано или поздно придётся расплачиваться.

Сколько Алек совершил их за последнее время? Множество. Несчетное множество.

Прошел не один день, пока Алек смог навести в своих мыслях настоящий порядок. Пока смог понять, когда именно всё пошло не в ту сторону. Когда он упустил, кто именно являлся предателем.

Его вычислили. На самом деле, Алек знал бы об этом, если бы держал связь с Марко, после того, как Лена пропала. Но его догадки подтвердились лишь тогда, когда он понял сам, откуда следует начинать искать местонахождение Ордена.

Не прошло и часа с разговора с Заком, как Алек уже направлялся обратно в поместье. Правда, поездки с Дамьяном он решил избежать, не сообщив ему о своем решении, их отношения и по сей день находятся на прежнем уровне. Они разговаривают, Дам активно прилагает свои усилия, помогая брату, но вот прошлой простоты в их общении не наблюдается. Хотя Алек и понимает, чем были вызваны слова Дамьяна, для него это уже ничего не меняет. Возможно, будь сейчас другая ситуация, его бы это хоть немного и волновало, но на данный момент ему просто плевать.

Все его мысли занимает другое. Бесконечный анализ поступков и действий, рассмотрение иных вариантов, принятых им же решений. Было бы всё по-другому, если бы Алек не решил увозить Лену отсюда? Если бы вместо попытки сбежать от проблемы, он попробовал вычислить предателя раньше? Чем, собственно, и занимался всё это время Марко. Алек не знает. Потому что сам Марко и допустил ошибку, которая привела к тому, что Орден узнал, где они находились.

Марко, как и обещал, приглядывал за Марией, матерью Лены, и в один из дней, подъехав к её дому, он увидел хорошо-знакомую машину – оказалось, что не один Марко приглядывал за ней. Правда, какое-то время он ещё сомневался, не хотел верить, что Даниил – поверенный Софии и временно занимающий место Алека – мог являться предателем. Он медлил, пытаясь найти Алека вместо того, чтобы сразу искоренить проблему.

Ошибка. Большая ошибка – позволять предателю всё это время быть рядом, в том числе и тогда, когда Марко выяснил, благодаря Софии, где находится Алек.

Даниил пропал на следующий день, ровно за сутки до того, как пропала Лена. Это была ошибка Марко, Алека ошибка заключалась в том, что увезти к Заку нужно было только одну Лену, самому же вернуться в поместье. Поэтому на Марко он злиться долго не мог, виноват только он. Это Алек был не способен проявить больше благоразумия, позволяя чувствам взять над собой вверх, которые сделали из него одержимого с того самого дня, когда гибриды напали на поместье. Ведь именно тогда он и допустил свою первую ошибку, не подумав о том, что странным образом у гибридов была фора примерно в полчаса, до того, как прибыли охотники Софии во главе с Даниилом.

Его же волновало тогда совсем другое – выпущенные когти, наполненные ядом, пронизывающие её кожу, и этого он просто не мог допустить вновь. Но зациклившись на одном, Алек пропустил сквозь себя слишком много оплошностей. Ведь всё усложнялось тогда ещё и самой Леной – её рвение, настойчивость, желание обречь себя на проклятие – это было для него непостижимым. Нет, он не поймет этого никогда. Да и сложно кого-то оберегать, при этом являясь не меньшей угрозой. И Алек буквально погряз в той путанице, творившейся всё это время в его голове. А уступив чувствам, его разум автоматически был отключен.

И получается, отец был прав. Потому что один единственный провал Алека привел его к самым ужасным последствиям.

Одиннадцать – вот, какого числа достигло количество дней, прошедших в пустую – это и есть его цена за ошибку.

Потому что всё по-прежнему упирается в тщетность. Затишье, какого ещё никогда не бывало. Алеку уже начинает казаться, что Орден – его личная фантазия прототипа злодея, а гибриды – и вовсе несуществующие твари, выдуманные его нездоровым воображением. Ему даже начинает нравится абсолютно безумное предложение Марко: создать нового гибрида, чтобы выманить Орден из укрытия. Но остаются риски, а брать на себя вину за чью-либо смерть он пока что не собирается. Вряд ли Лена одобрила, если бы потом узнала, чего стоили её поиски; она ещё не разучилась ценить сами понятия жизни и смерти, и Алек не собирался в ней это подавлять. Ведь именно по этой причине Лена для него всегда казалась особенной. Само её незнание, другой взгляд на их привычное существование, всё это делало её иной, смотрящей на Алека ни как все остальные: либо что-то запретное, либо что-то из второсортного. Она смотрела на него по-особенному – с любопытством и наивностью, желанием узнать о нём больше, чем он когда-либо кому-то показывал.

Но каждый раз, когда его мыслей касается её имя, внутри Алек всё разражается пламенем, сжигающим его душу адской агонией. Да, он уверен, что Орден Лене, скорее всего, не навредит, иначе какой бы был смысл тратить столько сил на её поиски, но мысли о том, для чего она им так нужна, просто невыносимы.

Даже сейчас, сидя перед Софией, начавшей снова один и тот же разговор, его ум заполоняют образы Лены, вытесняя оттуда всё окружающее.

– Алек? – обращается к нему вновь зачем-то София, и он неохотно поднимает на неё взгляд.

– Да? – Нет смысла отрицать, что он её не слышит, Алеку всё равно без разницы, что она об этом подумает.