📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгПриключениеЧерный легион - Богдан Сушинский

Черный легион - Богдан Сушинский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 103 104 105 106 107 108 109 110 111 ... 129
Перейти на страницу:

— Собаке — собачья, понял?! — крикнул уже из коридора

53

Они сидели друг против друга и молча смотрели на лежавший между ними пистолет. Оружие словно приворожило их. Шли минуты, истекли последние мгновения жизни одного из них, а Беркут и Розданов сидели, не зная, как вести себя, что говорить, о чем думать.

— Не спешите вы с этим, поручик, — нарушил молчание Андрей. — Вдруг судьба и в этот раз блефует? Вдруг не повесят? Отправят в штрафную роту или понизят в чине. А там можно будет сбежать, присоединиться к партизанам.

— Которые повесят меня с еще большим удовольствием. Но уже как пособника фашистов. Вам-то что? Одним врагом, одной контрой меньше.

— Бросьте, поручик. Не до этого сейчас. Есть другой путь. Патрон — это все же патрон. Вызовите часового. Как только откроет дверь, попробуем снять его, обезоружить и прорваться.

— Вы прекрасно понимаете, что вырваться отсюда, пробиться с винтовкой и одним патроном в пистолете не удастся.

— Но ведь попытаемся захватить винтовку. Во всяком случае умрем в бою. Чего еще желать в нашем положении?

Розданов поднялся и нервно прошелся по камере.

— Нет уж. Поздно. Я дал слово. Да-с, подпоручик, слово офицера. И отведено мне ровно час. Теперь уже меньше. В моем случае эсэсовец в общем-то поступил благородно: избавил от пыток, мучений, от позора виселицы. Дал возможность умереть, как подобает, по-солдатски, с достоинством.

— Конечно, конечно, — в свою очередь подхватился Беркут. Он вдруг почувствовал себя виновным в смерти этого человека. И хотя объяснить смысл вины был не в состоянии, ощущение это становилось все явственнее. — Умирать нужно с достоинством. Просто мне хотелось спасти вас. Извините. Если мне представится возможность, постараюсь последовать вашему примеру. Браунинг с одним патроном — это по-офицерски.

Опять тягостное молчание.

Розданов застыл под маленьким окошком. Проникающий через него неясный свет был последним светом из мира, который он покидал.

Беркут тоже замер. Только у двери. Он боялся нарушить его молчание. Давал возможность сосредоточиться на своих воспоминаниях, мысленно проститься с ближними, с теми, кто ждал и, очевидно, еще долго будет ждать его где-то там, вдали от Родины.

— Как считаете, час уже прошел?

— Ну что вы?! Что вы?! Минут пятнадцать — не больше.

Поручик уперся руками в стену и припал к ней щекой.

«Лучше уж в бою, во время атаки, — сочувственно взглянул на него Беркут. — Обрывать собственную жизнь… Грешно и страшно».

— Вы поете?

— Что? — вздрогнул Андрей. — Что вы сказали?

— Поете, спрашиваю? Хоть какую-нибудь старинную русскую… — Лейтенанта вдруг поразило спокойствие Роздано-ва. Голос его больше не дрожал. Говорил медленно, уверенно, словно ничего страшного не происходило.

— Честно говоря… Но…

— «Степь да степь кругом… — вполголоса затянул Розда-нов. — Широка лежит…»

— «В той степи глухой, — еле припомнил слова Громов. Голос его сразу же сфальцетило, однако он все же подпевал: — Умирал ямщик…»

Они стояли, обнявшись, смотрели на зарешеченное ржавыми прутьями окошко, словно на высокое звездное небо, и пели. Не спеша, задушевно, как могут петь только люди, которые знают, что эта их песня — последняя.

54

— Эй, ты, висельник, твое время отстучало! — ворвался в их пение голос из-за двери. — Удар прикладом и снова: — Слышь ты, офицерье, кому говорят? Просил час — так он прошел! Велено напомнить!

— Заткнись! — рявкнул Беркут. — Часа еще не прошло. И не смей орать!

— Он прав. Ему велено напомнить. Отведенный мне час прошел.

Розданов в последний раз взглянул на окошечко, повернулся к пистолету и нервно потер руками о полы френча, будто собирался приступить к какой-то очень важной работе или подступался к раскаленным кузнечным клещам.

— Может, все же попытаемся? — взволнованно прошептал Беркут, первым дотягиваясь до пистолета. — Поиграем на нервах. А ворвутся, один патрон — и в рукопашную.

— Я дал слово офицера, — решительно отнял у него оружие Розданов.

— Да кому, кому вы его дали? Господи!

— Важно не кому, а кто дает. Вот что важно…

Поручик перекрестился на окошко, словно на икону, проверил пистолет и взвел курок.

— Прощайте, лейтенант Беркут. Вы — геройский офицер. Признаю. Только отвернитесь, ради Бога. Смерть — дело тяжкое. Любопытствующих глаз не терпит.

— Прощайте, — выдавил из себя Беркут, чувствуя, что к горлу подступил предательский комок. А ведь, наоборот, в эти минуты он должен был бы поддержать Розданова.

Они хотели обняться, но что-то помешало им. Может, вспомнили вдруг, что, в сущности, они враги и что даже эти чрезвычайные обстоятельства не способны примирить их настолько, чтобы они прощались, как надлежит прощаться друзьям.

Замявшись, офицеры еще немножко постояли друг против друга и разошлись в противоположные углы, словно готовились к дуэли.

— Рад, что в эти последние дни моей жизни судьба свела меня со столь мужественным человеком. Признаюсь, это укрепляло мой дух. Просьба к вам, милостивый государь: честью своей засвидетельствуйте перед миром сиим, что Белой гвардии поручик Розданов, Петр Тимофеевич, умер, как подобает русскому офицеру. Да, он не признал власть большевиков. И не мог признать, ибо она противна самой сущности человеческой. Да, он сражался с ней. Но сражался честно, с оружием в руках. И палачом никогда не был. Не сделали из него палача. Не сумели.

— Я засвидетельствую это. Если только… Сделаю все, что от меня зависит, — не стал ударяться в объяснения Беркут.

— Благодарю. Честь имею.

Розданов отвернулся к стене.

Беркут тоже отвернулся.

Послышался удар приклада в дверь.

— Прощайте, лейтенант.

— И вы тоже простите меня.

Снова удар приклада.

Беркут вздрогнул.

По сравнению с гулом этого удара пистолетный выстрел должен был бы прозвучать как-то по-будничному негромко. Но вместо него оскорбительно щелкнул капсюль холостого патрона.

Еще не оправившись от предсмертного страха, не поняв, а главное, не осознав до конца, что произошло, Розданов нервно передернул затвор, словно в магазине мбг быть еще один патрон, и, швырнув оружие в дверь, осел на пол. Обхватив голову, он плакал. Отчаянно, отрешенно, беззвучно.

— Это невозможно. Это совершенно невозможно, — со стоном вырывалось у него. — Так унизить боевого офицера! Унизить даже смертью. Смертью-то зачем унижать? Должно же быть что-то святое даже у этих провинциальных мерзавцев.

1 ... 103 104 105 106 107 108 109 110 111 ... 129
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?