Хлеб по водам - Ирвин Шоу

— Возможно.

— Миссис Стрэнд сейчас здесь? — спросил блондин.

— Она в Европе.

— Можно ли спросить, что она делает в Европе?

— Распространяет наркотики. — Увидев, какое выражение возникло на лицах фэбээровцев, Стрэнд тут же пожалел о своей шутке. — Простите. Недопустимая фривольность с моей стороны. Я не привык к полицейским допросам. Она уехала в отпуск.

— А когда вернется? — тем же ровным и невозмутимым тоном осведомился блондин.

— Недели через две-три. Точно не знаю.

— Она всегда так поступает? Берет отпуск на две-три недели в разгар занятий, бросает свой класс?..

— Нет, это в первый раз, — ответил Стрэнд, твердо вознамерившийся ничем не выдавать своего раздражения.

— Но ведь это же очень дорого… такая поездка?..

— Ужасно дорого.

— У вас есть какой-то побочный доход?

— Маленькая пенсия, которую мне назначило министерство образования. Это обязательно — отвечать на подобные вопросы?

— Нет, сегодня не обязательно, — ответил блондин. — Возможно, позже. Под присягой. А ваша жена имеет какие-либо дополнительные источники дохода, помимо зарплаты, которую получает в Данбери?

— Раз в неделю ездит в Нью-Йорк и дает там уроки музыки. Да, и иногда ее родители присылают нам немного денег, в подарок.

— Немного? Сколько именно?

— Немного. — Внезапно Стрэнд почувствовал, как в нем закипает гнев. Он не собирается больше откровенничать с этими молодчиками. — Совсем немного.

— Вы не могли бы назвать хотя бы приблизительную цифру?

— Нет.

— От мистера Хейзена она тоже получает подарки?

— Он одолжил ей машину, на время. Старый «фольксваген» семьдесят второго года выпуска. Чтобы ездить на нем в Нью-Йорк на занятия. И делать покупки в здешнем городке.

— А больше ничего?

— Больше ничего.

— Не мистер ли Хейзен финансирует этот внеочередной отпуск в Европе?

— Нет.

— Значит, это вы за него платите? — Второй агент даже подпрыгнул в кресле, точно вдруг увидел свет в конце туннеля.

— Нет.

— Тогда кто же?

— Когда жена вернется, можете спросить ее сами.

— В таком случае не будете ли вы столь любезны сообщить нам, где именно она остановилась в Европе? У нас есть там свои агенты, они избавят ее от необходимости срочно возвращаться, чтобы ответить на наши вопросы.

— Не собираюсь портить своей жене отпуск ради того, что не имеет к ней ровно никакого отношения. Я сказал вам: она в Европе. И больше ничего не скажу.

Мужчины переглянулись с таким видом, точно отыграли одно очко в свою пользу и поздравляют с этим друг друга.

— Давайте вернемся немного назад, мистер Стрэнд, — невозмутимо произнес блондин. — Миссис Стрэнд присутствовала за ленчем, сидела за тем же столиком, что и мистер Хейзен. А позже вы все вместе обедали в городе, в отеле «Ред-Топ». Я прав или нет?

— Да.

— Мистер Хитц присутствовал на этом обеде?

— Нет.

— Так вы со всей определенностью утверждаете, что не слышали, о чем беседовали мистер Хейзен и мистер Хитц чуть ранее, тем же днем?

— Да.

— А не могло так случиться, что миссис Стрэнд или ваша дочь все же слышали, о чем шла беседа у них за столом?

— Об этом тоже следует спросить миссис Стрэнд. Или мою дочь. Вот если бы вы объяснили, в чем, собственно, дело, то, возможно, я бы смог вам помочь.

— Узнаете, если купите завтра утренний выпуск «Нью-Йорк таймс». — Блондин улыбнулся краешками губ, словно предвкушая продолжение. — Полагаю, эта газета доходит и до вашего окраинного очага культуры…

— В нашу библиотеку каждый день поступают три экземпляра.

— Так вот, прочтите, и, возможно, узнаете кое-что интересное. — Он начал было вставать, затем снова опустился в кресло. — И еще один вопрос. Как по-вашему, существует такая возможность, что нападение протеже Хейзена на сына Хитца имеет какое-то отношение к той пресловутой беседе криминального характера, что имела место между мистером Хейзеном и мистером Хитцем-старшим?

— Самое нелепое предположение, которое я когда-либо слышал, — сердито сказал Стрэнд.

— Это наша работа — задавать подобные, пусть даже на первый взгляд совершенно нелепые, вопросы, мистер Стрэнд, — миролюбиво заметил блондин. — За это нам платят. — Он, а следом за ним и темноволосый агент поднялись из-за стола. — Спасибо и извините, что отняли у вас время. И прочтите завтрашний выпуск «Таймс», — уже на выходе добавил он.

Хоть в кабинете директора было вовсе не жарко, Стрэнд почувствовал, что весь вспотел.

Дверь отворилась, вошел Бэбкок. Он походил на постаревшую встревоженную обезьянку. Среди ученых, подумал Стрэнд, чрезвычайно редко встречаются по-настоящему красивые люди.

— Ну, о чем шла речь? — спросил Бэбкок.

— Могу сказать об этом не больше, чем они, — ответил Стрэнд. Он твердо вознамерился не выдавать Хейзена. — Почему-то посоветовали прочесть завтрашний выпуск «Нью-Йорк таймс». Сказали, что тогда я все пойму.

— Из ФБР один раз к нам уже приходили, — обеспокоенно заметил Бэбкок. — Правда, было это давно, еще во время вьетнамской войны. Проверяли одного молодого инструктора, который работал у нас в штате. Он вроде бы подписал какую-то петицию и был коммунистом. Довольно неприятные оказались типы.

— Нет, эти джентльмены произвели самое благоприятное впечатление, — сказал Стрэнд. — Возможно, в следующий раз явится кто-то другой, менее приятный. Спасибо, что разрешили воспользоваться своим кабинетом.

Стрэнд вышел на улицу. В лицо ударил холодный ветер, пришлось поднять воротник пальто. Ветер дул резкими порывами с северо-востока и нес с собой хлопья снега, смешанного с дождем; голые ветви деревьев дрожали и гнулись под его беспощадными ударами. Из часовни донесся колокольный звон. Шесть часов вечера. В этот момент Лесли, должно быть, подъезжает к аэропорту и скоро займет место в самолете, который возьмет курс на Францию. Стрэнд остановился и шепотом произнес коротенькую молитву — за безопасность и благополучие всех, кто полетит сегодня над землей под порывами ледяного зимнего ветра.

А затем торопливо зашагал к дому. Надо принять душ, смыть с себя всю грязь этого дня, а затем переодеться к обеду.

Обычно Роллинз сидел за столом Стрэнда, но в этот вечер он к обеду не явился. Хотя его и отпустили на этот день, школьное правило требовало, чтобы все ученики возвращались не позднее семи часов вечера. Но Стрэнд не собирался докладывать начальству об этом, как того требовали те же правила. У Роллинза и без того хлопот полон рот, не хватало только, чтобы его вызывали к директору давать объяснения по поводу отсутствия.