Ведьмы Алистера - Дарья Шатил

нужно было видеть! Коул, несмотря на ситуацию, согнулся пополам от смеха.

Марта насупилась, подумав, что это он просто над ней подшутил, а она купилась ему на потеху. Когда же поняла, что не шутил, насупилась ещё больше, и Коулу стоило больших усилий не засмеяться снова. Эта ведьма и реальный мир шли параллельными дорогами и, похоже, никогда не пересекались.

Однако пить талую воду Марта не стала. Коул не знал, были это принципы или банальная брезгливость, но придерживался мнения, что к концу вечера ей так или иначе придётся пересмотреть своё отношение: у них не было ни еды, ни воды, если не брать в расчёт снег. А сколько идти до поселения, Коулу оставалось только гадать — он волшебного света и в помине не видел. Неудивительно, что наставник ничего не говорил о больших поселениях ведьм; всегда охотясь с Коулом на одиночек.

В путь они двинулись где-то через час, если судить по наручным часам Марты. И таки прихватили с собой тот магический диск. Оказалось, его нужно было сложить пополам, чтобы пламя потухло, а потом раскрыть вновь для получения огня. Удобная штука, ничего не скажешь: не нужно ходить по лесу в поисках хвороста, а потом ещё думать, чем его поджечь. Выбивать искру Коул не умел, а спичек Марта взять не додумалась. Хотя, возможно, они были у Кеторин, и та просто забрала их с собой.

По большей части шли путники молча, чтобы лишний раз не выпускать тепло. Точнее, Коул внушал себе, что именно поэтому они молчат, а не потому, что им совершенно не о чем разговаривать. Он бы мог спросить о Чарли, но всё ещё был не готов услышать ответ. Так что тему брата парень и не думал поднимать, а больше говорить было не о чем, кроме как о вероломном поведении Кеторин, но в этом смысла было не больше, чем в обсуждении погоды. Оба знали, что их предали, и обоих злил этот факт.

Так что шли они молча. В неизвестном для Коула направлении. Марта вела его, и ему оставалось только надеяться, что она знает, куда идёт.

Было чертовски холодно, и к обеду Коулу безумно захотелось есть, вот только еду взять было неоткуда. Можно, конечно, поохотиться: из ружья он стрелял хорошо, с пистолетом дела обстояли ещё лучше. С арбалетом, правда, были некоторые проблемы — для Коула он был слегка тяжеловат. Но даже так он вполне мог бы подстрелить какого-нибудь зайца, и они поджарили бы его на костре. Вот только под рукой не было ни ружья, ни пистолета, ни арбалета, ни даже самого старого ржавого ножа. А силки ставить Коул не умел.

Горе-охотник шёл, мысленно перебирая все произошедшее с ним за последнее время.

«Ох, яйца, как же я по вам скучаю,» — проскользнула бредовая мысль, когда живот в очередной раз заурчал.

— Думаешь, она подсыпала снотворное в тот странный соус в бутербродах? — спросил Коул, когда мысленно дошёл до вчерашнего вечера, вспомнив, как резко ему захотелось спать.

— Я не ела бутерброды, — сиплым голосом ответила Марта. — Только чай.

— Думаю, снотворное было и там, и там, — предположил Коул. — Женщины — опасные создания.

Марта хмыкнула.

— Она вполне могла нас отравить, но не сделала этого. Значит, мы ей нужны. Вопрос только один — для чего?

— А вариант, что она просто решила над нами поиздеваться, тебе не нравится? — Марта посмотрела на него через плечо снисходительным взглядом, не останавливаясь. — И не надо так на меня коситься.

— Как?

— Словно я самый глупый человек на свете, — пояснил Коул. — А каждый раз, когда ты закатываешь глаза, так и хочется зарядить тебе подзатыльник.

— Я не закатываю глаза! — взвизгнула Марта, зло шагая вперёд.

— О, поверь мне: ты делаешь это почти постоянно. Словно люди вокруг тебя какие-то не такие… низший сорт! И ты так снисходительно закатываешь глаза и поджимаешь губы!

Марта резко остановилась и развернулась к Коулу лицом.

— Я так не делаю, — девушка чеканила каждое слово, буравя Коула недовольным взглядом.

— Делаешь! Ещё как делаешь! Даже сейчас твой взгляд прямо-таки кричит: «Боже, я наступила в прелый виноград. Мои дорогие слуги, смойте его!»

— Идиот! — зло прошипела Марта и, развернувшись, пошла дальше, тяжело топая по снегу. А Коул только хмыкнул себе под нос, подивившись тому, что задел девушку такой ерундой.

***

Марта чертовски замёрзла, её буквально колотило. Но она внушала себе, что это из-за злости.

Злилась девушка буквально из-за всего. Её раздражал снег под ногами. Её доконал этот чёртов мороз — ей казалось, что в конце пути, где бы они ни оказались, ей придётся отрезать пальцы рук и ног, потому что они отмёрзнут настолько, что пользоваться ими будет уже нельзя. Её бесил Коул с его едкими замечаниями — он то и дело указывал ей на то, что она какая-то неправильная, да ещё и на то, что позволила себя обмануть.

Ох, Кеторин! Когда они встретятся — потому что никакого «если» быть не могло, ведь они непременно встретятся — так вот, когда это случится, Марта самолично свернёт ей шею и будет наслаждаться хрустом ломающихся костей!

Кеторин самолично нажила себе врага. Надо же было оставить её одну в лесу с человеком, который уже не раз пытался её убить! И не просто оставить, а привязав к нему — Марта уже не единожды пыталась снять браслет, но безрезультатно. И это тоже её злило.

А высшей точкой кипения — мыслью, от которой Марта не могла отделаться, да и не хотела, — была Мегги. Мегги, которая находилась сейчас очень далеко. Осознание того, что, если с сестрой что-то случится и Марта об этом не узнает и не сможет помочь, гложило её. Марте хотелось кричать. Хотелось сравнять этот чёртов лес с землёй. Но она продолжала идти к магическому следу, толком не зная, что ждёт её в конце пути.

Мир снова перевернулся вверх тормашками, накалив нервы девушки до предела. А голод и холод лишь ещё больше распаляли ярость.

Они шли, пока солнце не начало клониться к горизонту. К этому времени Марта практически выбилась из сил и замёрзла так, как не замерзала никогда в жизни. Её обувь была мокрой, как и штаны, как и перчатки, как куртка и свитер. Ещё и ветер пробирал до костей. И за всё это время они ни на йоту не приблизились к магическому следу — он всё так же мерцал вдалеке между деревьями.

Коул предложил разбить лагерь возле старого высокого дуба, чтобы можно было