Леопард - Ю Несбе

Дверь открывалась внутрь. У мужчины, который ее открыл, вокруг бедер было повязано полотенце. Он был странно белокож, лысая макушка блестела от пота.

— Гейр Брюн? Н-надеюсь, я вам не помешал, — сказал Ким Эрик Локкер и протянул пластиковый пакет, который держал в вытянутой руке.

— Да ничего страшного, я просто трахаюсь, — сказал тот своим аффектированным голосом, который Бьёрн Холм так удачно передразнивал. — Что это?

— Это одежда, которую мы у вас брали. Боюсь, нам придется еще какое-то время подержать у себя лыжные штаны.

— Да?

Ким Эрик услышал, как открылась дверь за спиной Гейра Брюна. И абсолютно женский голос прощебетал:

— Что там, любимый?

— Тут просто принесли кое-что.

Из двери выскользнула фигура и встала у Гейра Брюна за спиной. Она даже не потрудилась закутаться в полотенце, и Ким Эрик успел констатировать, что миниатюрное существо было женщиной на все сто процентов.

— Привет, — прощебетала она из-за плеча Гейра Брюна. — Если у вас больше нет к нему дел, я хотела бы получить его назад. — Она подняла маленькую изящную ножку и захлопнула дверь. Дверное стекло еще долго дрожало.

Харри остановил снегоход и уставился в снежную круговерть.

Там что-то маячило.

Бельман сидел обхватив его руками за талию и прильнув головой к его широкой спине, чтобы хоть как-то укрыться от ветра.

Харри ждал. Смотрел.

Опять.

Бревенчатая хижина. И лабаз на столбах.

И опять все исчезло, снег все стер, как и не бывало ни лабаза, ни хижины. Но Харри уже понял направление.

Почему же он не нажал на газ и не поехал прямо к ней, в спасительное укрытие, почему он медлил? Он не знал. С этой хижиной что-то не так, он почувствовал это в те секунды, на которые она ему показалась из бурана. Что-то не так с черными окнами, он словно смотрел на что-то бесконечно заброшенное, но тем не менее обитаемое. И было в этом что-то нехорошее. Поэтому он осторожно нажал на газ, чтобы не заглушить порывы ветра.

Харри подбросил полено в железную печку.

Бельман сидел у стола в гостиной и клацал зубами. Пятна у него на лице отливали синим. Группа какое-то время стучала в дверь и кричала на воющем ветру, прежде чем разбить одно стекло в окне в пустую спальню. В спальню с неубранной постелью, в которой, судя по запаху, кто-то совсем недавно спал. Он чуть было не подошел и не потрогал — а вдруг постель еще теплая. Оба они сильно продрогли, поэтому гостиная и так показалась бы им теплой, но Харри все равно сунул руку в печку, чтобы проверить, нет ли углей под черной золой. Но их там не было.

Бельман придвинулся поближе к печке.

— А ты видел там, в пропасти, что-нибудь кроме снегохода?

Это были его первые слова после того, как он бежал и кричал, чтобы Харри не бросал его, а потом едва успел запрыгнуть на снегоход.

— Руку, — сказал Харри.

— Чью руку?

— Откуда мне знать?

Харри встал и прошел в ванную. Проверил туалетные принадлежности. То немногое, что там было. Мыло и бритва. Зубной щетки не оказалось. Один человек, мужчина. Который либо не чистил зубы, либо уехал. Пол влажный, даже вдоль плинтусов, словно кто-то недавно все здесь вымыл. Что-то привлекло его внимание. Он опустился на корточки. Что-то черно-коричневое выглядывало из-под плинтуса. Мелкий камешек? Харри поднял его и осмотрел. Во всяком случае, это не кусочек лавы. Он сунул его в карман.

В ящиках на кухне он обнаружил кофе и хлеб. Потрогал хлеб. Относительно свежий. В холодильнике он нашел варенье, масло и две банки пива. Харри так проголодался, что ему казалось, он чувствует запах жареного сала. Он еще пошарил в шкафах. Ничего. Черт, неужели этот тип питался одним хлебом с вареньем? На стопке тарелок он обнаружил упаковку печенья. Тарелки те же, что и в Ховассхютте. И мебель та же. Могла ли эта хижина принадлежать Туристическому обществу? Харри остановился. Нет, ему не почудилось, он действительно чувствовал запах жареного — точнее, горелого — сала.

Он вернулся в гостиную.

— Ты запаха не чувствуешь? — спросил он.

— А что?

— Принюхайся, — сказал Харри и сел на корточки перед железной печкой. Рядом с дверцей к чугунному рельефу в виде оленя прилипли три черных кусочка, от них шел чад.

— Ты нашел какую-нибудь еду? — спросил Бельман.

— Смотря что считать едой, — задумчиво ответил Харри.

— На той стороне двора — лабаз. Может…

— Чем гадать, пошел бы и проверил.

Бельман кивнул, поднялся и вышел.

Харри подошел к письменному столу, посмотреть, нет ли там чего-нибудь, чтобы отскрести пригоревшие к печке кусочки. Вытащил верхний ящик. Пусто. Харри вытащил и остальные, но все они были пусты. Если не считать листка, лежавшего в самом низу. Он поднял его. Это был не просто листок, а фотография, перевернутая картинкой вниз. Первое, о чем подумал Харри, — кто же хранит семейные фотографии в туристской хижине? Снимок был сделан летом, перед домиком на ферме. Женщина и мужчина сидели на лестнице, а между ними стоял мальчик. Женщина в синем платье, в платке, без косметики и с усталой улыбкой. У мужчины поджаты губы, выражение лица — строгое, замкнутое — типичное для застенчивых норвежцев, но общее впечатление все равно такое, как будто они скрывают какие-то темные тайны. Внимание Харри, однако, привлек стоявший посредине мальчик. Он походил на мать: та же широкая, открытая улыбка, очаровательный взгляд, красивый лоб. Но он напоминал и кого-то еще. Крупные белые зубы…

Харри подошел к печке, ему почему-то опять стало холодно. Этот неотвязный запах сала… Он закрыл глаза и сосредоточился, попытался дышать глубоко и спокойно, через нос, но все равно чувствовал, как к горлу подступает тошнота.

И тут в домик ввалился Бельман, улыбаясь во весь рот:

— Надеюсь, ты любишь оленину?

Харри проснулся и подумал: что же его разбудило? Какой-то звук? Или, наоборот, отсутствие всяких звуков? До него вдруг дошло, что в гостиной совершенно тихо, ветер стих. Он сбросил с себя шерстяное одеяло и встал с дивана.

Посмотрел в окно. И ему почудилось, что снаружи словно кто-то ко всему прикоснулся волшебной палочкой. То, что шесть часов назад было суровой, безжалостной снежной пустыней, сейчас в колдовском свете луны показалось ему мягким, родным, почти красивым. Харри вдруг понял, что ищет следы на снегу. Что он действительно слышал какой-то звук. Это могло быть что угодно. Птица. Зверь. Он прислушался и уловил легкое похрапывание за дверью в одну из спален. Значит, вставал не Бельман. Его взгляд проследил за цепочкой следов от дома до лабаза. Или от лабаза к дому? Или и туда и сюда, следов было много. Может, это следы Бельмана шестичасовой давности? Когда, кстати, прекратился снег?