Трава была зеленее, или Писатели о своем детстве - Андрей Георгиевич Битов

прошли через холл, по лестнице на первый этаж и незаметно выскользнули из корпуса.

Тетрадь была спрятана в кусте роз, у самого колючего основания, и Костик порядком ободрал руки, пока доставал ее. Кое-где у него на руках проступила кровь.

— Перевязку тебе сделает Доктор, — холодно сказал Юрка, — если хорошо попросишь.

И мы бегом вернулись в палату, оставив воришку возле корпуса.

После этого случая я хранил тетрадь не в тумбочке, а в особом месте, о котором знало только несколько человек.

Из дневника:

В сказках почти всегда герои выходят здоровые и невредимые; добро побеждает зло. Но в жизни чаще бывает наоборот: люди в жизни делают много ошибок, и порой эти ошибки непоправимы. Многие книги, будь то о подлинных событиях или о вымышленных, пронизаны трагизмом. Порой под комедийной маской выступает трагедия. Трагизм жизни оставляет царапины или же пробоины в душе, а они на протяжении всей жизни человека дают о себе знать.

После одного из последних вечерних огоньков мы возвращались знакомой тропинкой по ночному лесу. В кустах то тут, то там мерцали огоньки светляков.

— Ребята, а давайте наберем их много и выпустим в палате. Представляете, как будет красиво? — шепотом предложил я.

И мы начали собирать светящихся насекомых и рассовывать по карманам.

Уже в палате мы высыпали всех собранных фонарщиков на пол. Их оказалось так много, что в темной комнате они напоминали угольки затухающего костра. Зрелище было необыкновенно красивым. Нам было жалко, что этой красоты не видят девчонки и что ни у кого из нас нет фотоаппарата, чтобы это запечатлеть.

— Пожар! — внезапно крикнул хулиган Костик, и мы бросились врассыпную по своим кроватям.

В палату влетела Люда, увидела тлеющий пол, в ужасе вскрикнула и… зажгла свет.

То, что она увидела, привело ее в немой ужас. По полу ползали, мигая своими маленькими фонариками, несколько десятков насекомых. Вдохнув воздуха и подавив искреннее желание отругать нас по полной программе, она выдохнула:

— Мальчики! Никогда так больше не делайте!

Выключила свет и вышла из палаты.

— А что со светлячками-то теперь делать? — спросил Вовка Донцов.

— Светлячков выпускаем в окно, — сказал благоразумный Юрка и первым стал собирать жуков на полу.

Некоторые светляки взлетали, когда мы на ладонях выставляли их на ночной воздух, а некоторые, глупые, падали вниз, продолжая мигать своими удивительными фонариками. В ту ночь мы долго не могли угомониться, рассказывали анекдоты, а когда ребята перешли на страшные истории, я натянул одеяло на голову и уснул.

В ту ночь мне приснилась Наташка, приснилось, что я стану настоящим писателем и подарю ей свою книгу с автографом, и мы пойдем с ней вдоль моря, взявшись за руки, вспоминая наше детство и строя планы на будущее, которое будет счастливым и прекрасным. В нем мы будем жить на берегу моря, и я буду читать ей свои стихи и рассказывать обо всех-всех звездах на небе…

…Когда я закончил читать последние написанные в лагере главы, было уже совсем черно. Лишь круг сидевших ребят едва освещал уже начавший потухать костер. Где-то вдалеке за деревьями мерцали огоньки других костров, слышались отдаленные голоса поющих ребят.

— Ну что же, Андрей, будем надеяться, что из тебя получится настоящий писатель, — сказала Света, — то, что ты прочитал нам сейчас, очень интересно, как в приключенческом романе. Успехов тебе, и не забывай нас!

Кто-то из девчонок сказал:

— Надо у Андрея сейчас автограф брать, а то потом не пробьешься!

И несколько девочек действительно подошли ко мне с листочками бумаги, на которых я коряво расписался.

Может быть, никогда позже я не чувствовал себя таким окрыленным от сознания того, что написанное мною кому-то действительно интересно, как в эту черную-черную ночь на берегу самого Черного моря. Мир казался — огромным, будущее — прекрасным, жизнь — бесконечной. И я знал, что Наташка смотрела на меня в эту ночь с восхищением. Что еще нужно для полного счастья в двенадцать лет?

— Ну что ж, ребята, теперь споем, — сказала Люда.

Мы встали в орлятский круг и спели почти все песни, которые выучили в лагере. Пришел черед «запретной песни», «Звездопада» — песни, которую поют только на прощание. Мы разучили ее совсем недавно специально для этой ночи.

Когда мы прощались, все обменивались открытками с видами своих городов или красивых мест, а на обороте писали свои адреса.

Подошел Доктор, протянул открытку с адресом и просто сказал: «Приезжай».

Костик тоже подошел ко мне и буркнул куда-то в сторону: «Ты извини, если че», и я улыбнулся и крепко пожал ему руку.

Подошла ко мне и Наташка, протянула открытку с видом Пятигорска. На обороте был написан ее адрес. В ответ я протянул свою. И Наташка одарила меня своей неповторимой улыбкой.

Вернувшись домой, я сразу же написал ей письмо. Но в нем я так и не решился признаться ей в любви. А вскоре получил от нее ответ. Когда открывал конверт, из него выпала ее фотография… И в этот момент я вспомнил, что все-таки тоже наступил на ступеньку с надписью: «Я вас люблю» на несчастливой Лестнице любви.

Андрей Рубанов

Первый бой тимуровца

Лучшее время для подвига — это детство.

Мне одиннадцать лет.

Я в громадном городе, он шумит, пахнет асфальтом и дизельным выхлопом, нависает разноцветными плоскостями стен.

Очень большой город: 70 тысяч людей обитает.

Моя цель — исследовать его весь.

Всю свою бесконечно долгую одиннадцатилетнюю жизнь я провел в деревне на двести дворов, а нынешним летом — вот, меня привезли в город.

Я живу у бабки в огромной полутемной квартире, в пятиэтажном массивном доме, в самом центре города, на главной улице.

Окна во двор, заросший кривыми огромными деревьями, с клумбой и гипсовой балериной в центре клумбы. Балерина, выполненная в натуральную величину, крашенная ярко-белой известью, с выпуклыми бедрами и грудью, смотрится развратно. Каждый мальчишка в этом дворе хоть раз, но залезал ногами в красно-желтую клумбу, чтобы потрогать гипсовую балерину за ее правильную гипсовую попу.

Дальше, тридцать шагов — хоккейная площадка с деревянными бортами, так называемая «коробка», где зимой гоняют непосредственно в хоккей, но летом используют не менее активно для футбола, команда на команду, с разным количеством охрипших атлетов, в возрасте 7—12 лет, с вольно трактуемыми правилами: брать мяч руками нельзя, все остальное можно.

Рядом с площадкой в серую городскую землю вбиты деревянный стол и скамейка — очевидно, по