Из Америки с любовью - Андрей Уланов

– Вы что, собираетесь...

– Ну что вы! – Щербаков подозрительно покосился на Заброцкого. – Мы же не бомбисты какие-нибудь. Мы спокойно зайдем, зададим наши вопросы и так же спокойно уйдем. В конце концов, один раз мы уже имели с ним беседу.

Ага, и это вам сошло с рук? Положительно, эти русские все чокнутые. И то сказать, разве может нормальный человек выжить в Сибири?

– Кстати, Кейт, – спросил вдруг Анджей, – у вас случайно японского кухонного набора нет?

– Что? – не поняла я.

– Японский набор кухонных ножей, – пояснил Заброцкий. – Такие, знаете, симпатичные ножики. Штук двадцать. Бездна восторга для любой хозяйки.

– Н-нет. А зачем они вам?

Заброцкий удивленно посмотрел на меня.

– Вилла. Ночь, – начал он с видом человека, объясняющего ребенку, почему луна на небе круглая и не падает. – В парк вокруг дома выпускают собак. Минимум три, максимум семь – берем пять. В моем швейцарском перочинном много чего полезного, но против ротвейлеров с ним выходить как-то бледновато. Ладно, пойду посмотрю, может, на вашей кухне найдется что-нибудь подходящее.

– С чего вы взяли, что там будут собаки? – чуть не взвыла я.

Заброцкий замер в дверях кухни.

– Я видел сенатора, – сказал он на своем резаном английском. – Видел его кабинет. Он дурак. Значит, и загородный дом у него стандартный – большой, в английском стиле. Вокруг дома парк, вокруг парка – ограда. Ночью в парк выпускают собак.

С этими словам он скрылся на кухне, откуда вскоре донесся грохот выдвигаемых ящиков.

Несколько секунд я тупо взирала на опустевший дверной проем, затем перевела взгляд на Щербакова.

– Вообще-то Андрей иногда чересчур прямолинеен, – признал Щербаков. – Но в данном случае он скорее всего прав.

Мне страшно захотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым.

– Но ведь там будет сигнализация.

– Да ну, – донесся из кухни голос Заброцкого. – Это же не ракетная база. Спорим на пять долларов, что эту сигнализацию я за десять минут расковыряю?

Это было уже слишком. Я вскочила и бросилась на кухню. Заброцкий, распахнув настежь дверцу холодильника, изучал содержимое нижней полки – полный, ничем не нарушенный вакуум.

– Консервов у вас, я так понимаю, тоже нет? – жалобно поинтересовался он.

– Да что вы себе вообще позволяете? – заорала я на него. – Явились тут, впутали меня черт знает во что, да еще в моей квартире все вверх дном переворачивают. Вы хоть на секунду задумываетесь о том, что вы делаете?

– Мы, – глазом не моргнув, ответил Анджей, – делаем свою работу. Так же, как и вы свою.

Я посмотрела на этого милого паренька с внешностью студента и выучкой профессионального киллера, вздохнула и присела на корточки рядом с ним.

– Так за каким чертом вам понадобились консервы?

– Я их есть буду, – ответил нимало не смущенный Заброцкий. – Когда найду.

– Не найдете, – простонала я, присаживаясь на край стола. – Доставайте яичный порошок и зовите своего босса, пусть готовит.

– Вообще-то он мне не начальник, – с обидой произнес Анджей, поднимаясь с колен. – Я у него во временном подчинении, это другое дело. А где у вас порошок, я забыл?

– Не надо, я сама достану. – Я попыталась дотянуться до полки, но не смогла – в прошлый раз так далеко упихнула, что самой неловко. Заброцкий сунулся было помогать, я отстранила его, шагнула на табурет, ухватила злокозненный пакет за угол, и тут табуретка решила показать норов. И взбрыкнула ногой.

Томительную секунду я изображала родео на табуретке, а потом ухнула вниз, успев подумать только, что на тот свет прибуду в виде омлета из порошковых яиц. Однако удара об пол не последовало. Меня подхватило, как в балете, аккуратно поставило на пол и отобрало пакет.

– Ну что же вы, Кейт, – укорил меня Анджей. – Я бы достал, чес-слово!

Левой рукой он все еще держал меня за талию. Рука была горячая, точно грелка. Я с ужасом ощутила, как меня начинает трясти. От напряжения, от облегчения, от... черт его разберет, отчего, но я стояла перед этим парнем, онемев и окаменев, и только тепло его ладони снимало этот знобкий паралич.

– Да что с вами? – забеспокоился Заброцкий.

Вот же скотина бесчувственная! Плохо мне, понимаешь, нет?

– Садитесь, – Анджей решительно развернул меня спиной и так надавил на плечи, что у меня коленки подкосились, и я совсем не грациозно плюхнулась на проклятую табуретку. Горячие руки аккуратно и мягко принялись массировать мне плечи.

Я хотела сказать, что нашла в Андрее неожиданный талант, но язык меня не слушался. Откуда-то из-под ложечки – нет, ниже, определенно ниже – накатывали жаркие волны, отнимавшие всякое соображение. Да что это со мной? Слава богу, не девочка уже, но никогда... Впрочем, убить меня тоже никогда не пытались. Это все посттравматический шок. Держись, Кейт, держись, нечего гормонам поддаваться. Даже если хочется поддаться и не сдерживать эти волны, а пропустить через себя и растаять от их жара, как тают плечи...

– Господа, вы не заснули там? – донесся из комнаты голос Щербакова. – А то смешно – мы четыре часа как из ресторана, а я есть хочу зверски.

Анджей отдернул руки, точно обжегшись.

– С...пасибо, – выдавила я. – Очень... помогло.

– А консервов у вас точно нет? – спросил Заброцкий, явно чтобы сменить тему.

– Нет, – отрезала я, поднимаясь. В голове кружилось что-то мутно-розовое.

– Жалко, – вздохнул Анджей. – А я бы из крышек сюрикэн нарезал.

– Кого? – изумилась я. Слово было определенно нерусское.

– Сюрикэн, – повторил Заброцкий. – Метательные звездочки. Японцы их придумали вместо метательных ножей.

Нет, я все-таки прирожденная неудачница. У всех парни как парни, а как мне, так достался маньяк-оружейник.

Готовить ужин пришлось мне.

Когда Андрей и Кейт вышли из кухни, оба показались мне какими-то взъерошенными, но задавать лишних вопросов я не стал. Мало ли что там случилось. Может, мои спутники просто поругались. С кем не бывает. Хотя меня не оставляло подозрение, что я присутствую при зарождении урагана таких страстей, что Шекспир отравился бы от зависти.

– Каков план действий? – поинтересовался Андрей, за обе щеки уминая яичницу с салом.

Пока я жарил этой славной парочке яичницу, у меня было время поразмыслить над этим.

– Плана пока нет, – ответил я. – Но я предложил бы посетить лабораторию, и как можно скорее.

– А я бы предложил посетить сенатора, и как можно скорее, – возразил мой коллега.