Лестница на шкаф - Михаил Юдсон

Но араз вовсе не стал рваться, скромно остановился поодаль и поднял лапу — приветственно. Это был, как видно, авторитетный араз, ихний пахан-туфтий. Голова повязана, кровь на рукаве — с клыков стекает. Номер на лобешнике стерся от давности и притираний. Этакий заправский Баал в ниспадающих штанах. Ухмыляющийся ящерно — обкурившийся? В руках у него… это не трубка… в руках у него ветка. Возле его морды вился рой гнуса, мошкары какой-то, принимая замысловатые формы — смотришь, вроде горбунок, а на нем с мечом горбун третьеразрядный, а приглядишься — нет, навьюченный двугорбый… И араз веткой обмахивался, отгонял комаришек, орудуя ею, как рампеткой. Изысканный! Лисапедист! Рог у него был спилен — бодливый, значит, былой бунтарь, на щеке две зарубки свинцовым резцом — прожженный, глядь, кидался. На жирной шее шрамы от плетей погонщиков, язвы от колючего ошейника острога, ожоги от факелов Стражи, и даже окончательная борозда померещилась — примета буйноподвешенного. В зрачках у араза плескалась «зеленая вода», светились они нехорошо. Волосы расчесаны надвое посредине небольшой головы, как принято у хевронских приказчиков, намаслены. Брав араз! Приосанился, образина! Судя по осмысленному вою, чучмек кумекал по-человечьи, наблатыкался разговаривать по-нашему — то есть правильно размахивая руками. Чаще они по-нашему не рубят, но есть отдельные — «удобные аразы», — которые мало-мало медаберят. Во-во, мимика довольно схожа — корчит рожи, подражает, старается, ишь наловчился, «шестерка» облизьян зеленых. Теперь за пазуху полез — почесаться? Араз достал из внутреннего кармана балахона очешник, извлек роговые очки и нацепил их себе почему-то на нос. Матерый! Обскакал!

Заглядывая в зажатую в горсти бумажку, словно репетируя, араз пробормотал что-то вроде: «Да-с, рав сует в ель лики! Ить гад аль ветку дашь, херотень на плетень…»

Иль насторожился. Говорилось на староколымском диалекте — «нагайке», и говорилось чисто. Вёдро-произношение, явно кафедральный говор. Знал довольно на льдыне! Учился, что ли, тамотко, в снегах? Али — лингвист, взял языка?

Араз подошел поближе к «запретке», прокашлялся, отхаркнул и, помахивая веточкой повел речи:

— О, многомилостивейший! (Обычное обращение к охраннику.) О, услада Сада! О, могучий Страж! Ты лишь жалкий шпингалет на Великом Окне! Клянусь стоящими в ряд! И дважды клянусь теми, кто изгоняет из ряда вон, выталкивая! И теми, что творят молитву, — а по-хорошему вам бы впредь на вечерне не «Запирание» читать, а — «За грехи!» Пардес ваш пархастый — овражная «высшая область», ух, Стражи двух путей! Пусть отцветают сто «цветов»! Садовникеры-керженцы озлобые! На нетвердых, сухих ногах! В кровях по колена! А махен-давид — аки пасть разверстая (как Сади цадику сказал)! Их щиты, как серебро! Забралы! И желтых звезд жестокие приказы! Звезда Цаов — здесь спрятана овца! И казнями тут тезоимениты дни! О, «попки» с убойными «кузями» наперевес! О, хитрожелтые! О, форма торфяного цвета! Мы вам не перегной в горшочке! На ваши винты у нас Сад с закоулками! Рай в тени мечей! О, ведущие на распыл! Распылитель у вас еще не вырос! Толстая кишка тонка! О, вы, гипсовые кубы-каабы из рода Папье-Моше, гексаэдры БВР, не спасет вас ядоносный черный камень-асфальт! Дирбалак, бармаглоты! Ах, хабиби, — буджум вам! Ужо тебе, Сад заблуждений на глиняных столбах! Подвешенное состояние! Страж — это сто рож с оливково-оловянными глазами! Саддукеи досужие! Подсвешник о семи головах! О, Четыре Друга! Взгляните себе под ноги — вы стоите над бездной! Опусти народ мой! Вы, высокомерные часовые вышек, частицы изощренного Замысла, чей лапсердак запачкан в известку, — выпустите нас! На побывку! Безвозмездно, мздолюбивые! Не под закладные! Совсем оскудели, по альджебре не успеваем, абстрактного мышления лишились! Мыслимо ли! О, обладатели писания, облекающие истину ложью! Ой, желательно не по зубам! Сизнь груба, а мир — друсба! Сыны Пилы! Абсурден десятин асур! Двенадцатая сура совершенна! И шаг ваш стих! Ишак — ваш стих! Муллы не поверили, а диавол услышал! Шайтанише швайн! Зыкавыка! О, неподкупный подкумок! Услышь голоса наши! Отринь рукавичку! Скинь ярмо! Выведи из изолятора на развод! Согрей шинелью! Огрей шандалом! Зарой шпицрутен! Начальничку тада раба низкое спасиба за его сера-бура ласку! Прочей вохре — орхидеи в петлицы! Парху всласть, чтоб цацки на парадном, а еще он охоч, голоден до власти над Садом! Грядущий противобог! Облапошить — и в кусты! В надзирательскую! Стричь купины! Голден калган! Даешь барыш! Не вышкари, но шинкари! Змиемеры разводящие! Пьяный парх ползет прямо! Скверноприбытчество поработителей! Жизнь за наживу! Парх над простым продуктом чахнет, не говоря уже ого!.. О голодухе голдо! Жилы жизни! Хорошо у парха работать — он платит дважды и за все! На четыре кулака! У десяти пархов трех грошей не заработаешь! О, чванство пархов-прохвостов! Хлеба не сеют! Языком молотят! Подумаешь, важное кушанье — сыновья Авраама! Да мы из камней понаделаем сыновей Авраама! Камень отрицает иго парха — ура! Ежели картаво, то — уга! Дерьма-пирога-то! Храпаидолы! Пахари опахала! Самих их в Бур, дураков! Клянусь хвостом Бурака и кумысом его, и яблоками его! Ссыкуны горячие! Ирония иноумных, ибо парх столь же хитер, сколь могуществен, — он ведет себя по отношению к Саду как абсолютная хитрость, давая иным существам действовать как им угодно, не стесняя игру их страстей и интересов, но преследуя — и достигая — своих целищ! Мы вот однажды набежали их быстренько истребить, а они сочинили себе резервацию за забором, обнесли нас стеной, лишили куска, а мы страдай! Закуток окутан в ток! Эластичный гнет ихов! Порчу наводят! Ветхий навет! Заарестовать безрезонно! Дави заимодавцев! Не дают нюхать табак — и тем кормятся! Скупая слезу! Лихоимство! Попрать пархов! Ни за понюх! Пружина жизни вне расчета! Светильник для ноги! Не робей! Бей по карману! Исподтишка! Стращай! Мы, бригадиры мучеников, паладины Сада, — в крови и огне пали, еще дождь этот стучал по кровле сквозь дырку в ложке — в крови и огне восстанем! Опущенными звеньями! Я мыслю! Убоина — сила! Мы вам не фарш для вышек! Пищащая пища! Всех распархачим! Притащим в рай в цепях! Отпустите на покаяние! Допечь и насолить! Подстрекнуть к великодушию! Дождешься от них вспышки добра, как же! Максимум — отстучать пепел! Ультима туле! Бить будут! Притулиться к ноге! Притянуть к ответу! И во субботу после всенощной живой стеной под перезвон поплывут хоругви — тускло золото, сыро серебро, мутен жемчуг — будет, будет новая калька — бей железнобоких вражин! Обарзели! За нами не заржавеет! Реконкистадорторг! Превзойти учителей! Переплюнуть опостылых! Другим разом не полезут Ему за пазуху! Ионизация воздухов! Премудрые левиафаны! Ухи нарвать и наварить! А то что же — пархи нахрапом берут — кто юсуф, того и в суп! Раз дремуч — голова с плеч! Заместо замеса, слияния с запроволочной жизнью — пожирание, сатурнитэ! Подножный корм с рук! Врачи леченые — ух, о горло нож! Усечен сиречь обрезан — привит Завет! На вас саван — и лежи под скрижалью! А копни парха — найдешь араза! На «косяке» и то мезуза! А табачок врозь! Незримая нить! Глаз не выклюет — коготок завяз! Воззвание к знаменателю — придти в Долину равных, в зеленеющий кишмиш, из рабства — в запанибратство! Двумя зубами за! Рот не разевай! Калачом не заманишь! Кому надо — вылезай! Не любо — не слушай, авраамишка! Как мне забыться, алла! Ненавидеть парха в меру, так Мух велел, Повелитель! А мера в руке его! Эталон, омер кровной жатвы! Десятый сноп! Во снах мухлюют! Помолюся Муху — отольются парху, выписали плюху, повели на плаху! Отнюдь неплохо! Эвтаназия пархидаизма! Воздержись от идола, блуда, удавленины и крови! Единение взволнованных культур, устремление за племенные пределы, благодетельный интеграл геенома, софец династии Кац и эры сражающихся царств, геноссе по свободомыслию, синтез новейшей общности — «пархаз разумный», моисеева закона…