Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный. - Полен Парис

похищении мессира Гавейна; мы или вызволим его, или разделим его злую участь.

Совет был здравым, и ему последовали. Трое друзей вернулись к своим шатрам, сели на коней, выслали свои доспехи впереди себя и вновь добрались до леса. Они пустились по мощеной дороге, которая привела их к тройной развилке, где были различимы свежие следы лошадиных копыт.

– Любезные сеньоры, – сказал мессир Ивейн, – чтобы вернее найти похитителя, нам будет лучше разделиться. Я, пожалуй, поеду по левой дороге.

– Хорошо! – согласились остальные.

– А я по правой, – сказал герцог Кларенс[229].

Средняя же досталась Ланселоту. Мы далее последуем за каждым из них, начиная с герцога Кларенса.

LXXIV

Он до ночи ехал верхом. Луна уже начинала серебрить деревья, когда он услышал справа звучание рога. Узкая тропинка вела как будто бы в ту сторону; он свернул на нее и очутился на одной из лесных окраин. Перед ним простиралась прекрасная обширная равнина. Он доехал до незапертого барбакана[230]. Потом еще продвинулся вперед; слева и справа были широкие рвы, полные текучей воды. Перед большими воротами он трижды позвал; наконец, появился слуга и спросил, что ему угодно.

– Я странствующий рыцарь, – ответил он; – я хотел бы здесь заночевать.

– Милости просим, сир! Вы найдете здесь добрый кров и доброе пристанище.

Слуга открыл ворота, отвел коня в стойло и проводил герцога в башню, стоявшую посреди двора. Он пригласил его подняться в эту башню, освещенную свечами и факелами ярко, будто днем. Там с него сняли щит, у него взяли глефу, его усадили на ложе, а вскоре из покоев вышла прекрасная дева, держа в руках алый плащ, подбитый беличьим мехом. Герцог встал, приняв ее за владелицу замка.

– Приветствую вас, госпожа! – сказал он ей.

– Сир, я бедная прислужница у здешней госпожи.

– Воистину, вы были бы дамой, и богатой дамой, когда бы красота приносила угодья.

Девица поблагодарила, обернула ему плечи плащом и вернулась туда, откуда она, несомненно, и вышла.

Мгновение спустя показалась еще более прекрасная особа со свитой из дам, девиц, рыцарей и слуг. Она была пышноволоса и одета в шелковое сюрко на беличьем меху[231], подобно плащу, надетому герцогом, а под сюрко ничего, кроме тонкой сорочки из белого льна.

– Госпожа, – сказал ей Кларенс, – желаю вам всех на свете благ как наилучшей красавице, какую я видывал в жизни!

– А вам, – отвечала она, – доброй удачи как самому прекрасному рыцарю.

Затем она взяла его за руку, усадила снова на ложе, где он сидел, и присела рядом сама. Потом она его разговорила и выспросила, кто он по имени и из каких он краев.

– Я родом из Эскаваллона, – сказал он, – зовут меня Галескен, герцог Кларенс, я брат Додинеля и сын Траделинана Норгалльского.

При этих словах дама в порыве радости бросилась ему на шею, обняла его и расцеловала в уста.

– Слава тебе, Господи! – воскликнула она. – А вы, рыцарь, не удивляйтесь, что я благодарю Его за то, что Он привел сюда человека, увидеться с которым я желала более всего на свете. Ах, милый мой друг! Вы мой двоюродный брат, сын моего дяди; матушка моя была госпожа Сормадана[232], столь обожаемая вашим отцом; нас вместе вырастили в башне Эскаваллона.

Велико же было изумление герцога; все это он припомнил без труда, но он забыл свою кузину со дня ее замужества; он даже не думал, что она еще есть на этом свете.

– Милая кузина, – сказал он, – я не менее счастлив вновь обрести вас. Если бы я не был уверен, что Господь призвал вас к себе, я бы давно уже вас искал.

– А как же это случилось, дорогой кузен, что вы разъезжаете верхом во всеоружии в канун великого праздника Пятидесятницы?

– Мы едем по следу мессира Гавейна, похищенного неким великорослым рыцарем. Мы с двумя другими рыцарями покинули город, но без ведома короля Артура, королевы и двора.

Затем герцог описал дородную стать, доспехи и коня похитителя, и даме не составило труда опознать его.

– Это Карадок из Печальной башни, – сказала она, – самый вероломный и самый сильный из людей. Ни разу он не даровал пощады рыцарю, и я вам советую – не ходите дальше. Еще не родился тот, кому суждено его одолеть.

– Я видел и сам, – ответил герцог, – что Карадок изрядный силач; но сила не есть добродетель; дай Бог, чтобы я первый его встретил!

– А я этого-то и боюсь пуще всего на свете. Прошу вас, милый кузен, не пытайтесь сделать то, что никому еще не удалось завершить добром.

– Прекрасная моя кузина, напрасно вы меня увещеваете; я не могу по своей воле уступить мессиру Ивейну или Ланселоту честь наказать похитителя мессира Гавейна.

Дама умолкла и залилась слезами. Но постели были приготовлены, им поднесли вина перед сном, и они расстались.

Герцог долго не мог уснуть. Утром, пока он вставал, кузина пришла к нему.

– По меньшей мере, – сказала дама, – не уезжайте, не выслушав моих советов. Я велю одному из моих слуг вывести вас на прямую дорогу и ехать с вами, пока не покажется замок Карадока; здесь такие кружные пути, что вам самому их не распутать. Когда вы взойдете на холм, где стоит замок, то поймете, что мало на свете замков столь же прочных и неприступных. У первых ворот вы увидите десять воинов во всеоружии; если вы сумеете их одолеть, то знайте, что, заходя далее вглубь, вы отдаете в залог нечестивцу Карадоку не что-нибудь, а вашу голову; еще не возвращался ни один рыцарь, вошедший этим путем. А лучше вам выбрать другую дорогу, ту, что тянется вдоль рва до первой потайной двери; к ней вы попадете по узкой доске, которая, как бы ни была опасна, переправит вас на ту сторону рва.

Потайная дверь пробита в первой из трех стен, которые вам надобно преодолеть. Если отваги вашей довольно, чтобы осилить все препоны, какие встретите на пути, если вы убьете последнего рыцаря Карадока, то окажетесь у входа в чудный сад, где посередине высится башня, а у подножия той башни есть прелестный родник. Вы можете подняться в покои башни и там найдете милейшую девицу из всех, какие только водятся среди бедного люда[233]. Приветствуйте ее от имени госпожи Бланкастельской, и если она сохранила мне верность, в которой клялась, просите ее посодействовать вашему делу. Дабы упредить все ее сомнения, отдайте ей это кольцо; она дала мне его, когда в последний раз меня