Грани сна - Дмитрий Калюжный

Лавр не мог найти этих сведений в памяти себя «здешнего»! Однако вступать в дискуссию с Ветровым не было смысла, и он просто сказал ему:

– Лёня, в моей башке столько информации, что бывают проблемы с памятью.

Он, вообще-то, имя «Лена» уже знал. Во-первых, от внука Глеба. Во-вторых, чтобы прояснить вопрос, кто его жена, Лавр давно, ещё в поезде, перебрал письма, полученные из дома. Они были не совсем те, что он помнил по прежней своей жизни. Например, не было ни одного от милой Коти, студентки Плехановского института. Пропало письмо мамы, что «дочь соседки» устроила фотолабораторию в своей комнате. Зато было письмо с фотографией двухлетнего карапуза, и написано, что фото делала его жена Лена. С чего бы, если в соседках, по крайней мере, до эвакуации, у них была фотограф-профессионал Ангелина?.. Или Лена, это и есть Лина? Или, когда он женился на неведомой Елене, «дочь соседки» спешно вышла замуж за очередного Вомарха и увезла все свои фотоаппараты и фотоувеличители?

Он вдруг подумал, что первый вариант нравится ему больше…

А вот письмо от жены: «Дорогой Лаврик, узнала от мамы и рада, что сообщение о твоей гибели оказалось ложным». По почерку не поймёшь, кто писал. За столетия своих жизней он из всех женщин мира вступал в переписку только с мамочкой, когда ездил в командировки, и с mademoiselle Aurе́lie, маркизой де Дрё-Брезе, да и то письма ей надиктовывал слуге, ибо его французский письменный оставлял желать лучшего.

За два первых военных года Лавр в историческое прошлое попадал трижды, и всегда неудачно: пространства здесь дикие и громадные, морозы зимой лютые, населения практически нет, и в одиночку выжить невозможно. Лишь в третий раз ему повезло: он попал в летнюю пору и сумел добраться до Волги. Идти дальше на юг не рискнул, невыносимая жара и дым горящей степи пугали. Поймал плывшее по Волге бревно, выплыл на другой берег южнее устья Оки. Дальше шёл вдоль её правого берега.

Деревни по пути были почти все пустые. Немногочисленные живые рассказывали о страшной моровой язве, но он не мог распознать, что за болезнь скрывалась за этим обобщающим названием.

Примерно через неделю движения вдоль Оки поймал коня.

Если удавалось добыть огня, питался рыбой и дичиной, ловил бесхозных курей. Но чаще приходилось пробавляться грибами, ягодами и тем, что уже выросло в огородах. Пил родниковую воду и завёл себе два кожаных бурдюка с запасом воды. Когда вышел к более знакомым местам, к Городцу на Вобле, разжился солью и огнивом.[157]

Дальше пошли совсем уже мёртвые места: здесь эпидемией не ограничилось, а явно было какое-то нашествие. Там, где стояла когда-то столица вятичей Городенец, не было ничего, кроме заросших крапивой обгорелых развалин. Судя по толщине выросших по улицам деревцев, беда произошла года два или три назад. Он сумел узнать по расплывшимся завалинкам, что вроде бы здесь когда-то жил Вятко-князь, а здесь стояла его собственная изба, но насколько давно это было? Попробуй, пойми.

Всё пропало, всё сгинуло…

Жара не спадала. Он опять не решился идти на юг через опасную степь, и повернул на северо-запад. Не могли же помереть все! Должны быть живые!

Первого нашёл на реке Венёвке. Совсем старый дед – как уцелел? – принял его, словно родного. При нём обретались маленький мальчик, лет четырёх, и большой наглый гусь, который шипел на Лавра, а мальчик ходил за гусем, обняв его за шею. Когда дед в честь гостя предложил гуся зажарить, мальчик устроил грандиозный рёв. Пришлось им обедать овощами и теми мясными копчёностями, что были у Лавра в котомке.

В обед старичина рассказывал, что три лета назад пришёл незнамо откуда во́рог в большой силе, и всех побил. Кто они были, на каком языке говорили, объяснить он не мог. Вопросов Лавра, что это за эпоха, не понимал. Лавр пошёл на хитрость:

– Скажи, отче, слышал ли ты когда-нибудь про Великана?

Старичина оживился:

– Был бы жив Великан, не попустил бы такого разора.

– А давно его нет?

– Давно… Погиб он, когда я сам был таким мальцом, – ответил дед, указывая на мальчика. – Но мне довелось видеть его.

Задрав голову, он вгляделся в Лавра слезящимися глазами.

– С тобой был схож, такой же велий. Да и ликом… Те не родич ли ему?

– Что теперь с того толку, – пробормотал Лавр.

– Мой дед у великанова струга на вёслах бывал! – похвастался старик.

«Кто только не бывал у меня на вёслах», подумалось Лавру. Но если от тех времён до этих – лет пятьдесят, то бузили здесь не крымские татары: даже в Крыму они появятся через три столетия. Опять, небось, хазары. Даже в летописи писано, что они с вятичей брали дань… Вернее, будут брать.

Дед своим слабым голосом продолжал славить подвиги Великана…

Поутру Лавр двинулся дальше, в сторону Оки. С ума сводили безлюдье и покойники в переживших эпидемию деревнях. С какого-то момента остроты ощущений стал добавлять непонятный «попутчик»: то слева, то справа появлялась странная фигура: человек не откликался на крики, мгновенно исчезал при попытке приблизиться к нему, а в темноте, казалось, светился. Призрак, а не реальная личность!

Дойдя до Оки, Лавр застрял. Идти дальше вдоль реки – значило повернуть к югу, но ему туда не хотелось. На том берегу он видел устье речушки, и предполагал, что это Таруса, хотя уверенности не было. Хорошо бы туда попасть! – но на чём плыть?

Наконец нашёл брошенный на берегу дырявый чёлн.

Был светлый вечер. Он решил, что с утра подлатает плавсредство и отправится через Оку, а пока отдохнёт. Развёл костерок, размышляя, чем поужинать.

В эту тихую минутку послышался стук копыт, и вскоре у его костерка спешился… полковник Хакет! Он был одет в лохматую шкуру, но на боку своём нёс меч.

– Вот-те, здрасьте, мистер Хакет, – лениво поприветствовал его развалившийся на лапнике Лавр. – Какими судьбами?

– Пришлось порыскать, пока нашёл вас, Грочик, – бодро ответил Хакет. – Не сидится вам на месте. Надо же, от Южного Урала до Тарусы!..

Говоря это, Хакет снял с седла мешок и вынул из него битого гуся.

Лавр нахмурился:

– Это откуда у вас гусь?

– Приобрёл у одного тут мальчишки.

– Приобрёл? Сомневаюсь я! – Лавр вскочил, нахмурив брови и сжимая кулаки. – Этот гусь был другом мальчика. А вы отняли его, Хакет!

– Нет, – ухмыльнулся полковник. – Это был честный обмен… Садитесь, Грочик, всё нормально!.. А вот скажите: почему вы не взяли огниво в той деревне, где резной колодец? На виду же лежало!

– Я взял огниво раньше, в бывшей избе кузнеца. Лишнего мне не надо.