В спецслужбах трех государств - Николай Голушко

В целом оперативные мероприятия по обеспечению безопасности Президента носили традиционный и в большинстве своем стандартный характер, если само охраняемое лицо не нарушало или изменяло установленные правила и режим охраны.

В период пребывания Президента СССР в Крыму или других областях Украины я, как правило, участвовал в инструктажах, расстановке оперативных сил и средств, вместе с личной охраной сопровождал Президента в поездках по территории республики. Занимался этим и в начале августа при прилете Горбачева на отдых.

Мне необходимо было вновь выехать в Крым для руководства мероприятиями по обеспечению безопасности отлета Горбачева в Москву. Однако Кравчук не разрешил мне покинуть город, сославшись на то, что из силовиков только я в отпускной период оставался на работе в Киеве. Откровенно говоря, я обрадовался этому. Накануне у нас с женой произошло семейное событие: приехал в гости сын Александр с женой Леной и девятимесячным внуком Пашей. Для меня и супруги более радостных минут и быть не могло. Вечером мы купали малыша — визг и брызги воды от разбушевавшегося моряка оживили нашу обычно тихую дачу.

В воскресенье 18 августа начальник Крымского управления КГБ генерал Коломийцев по ВЧ-связи доложил мне, что обстановка вокруг президентской дачи нормальная, семья охраняемого лица купалась в море, отдыхала. Крымские чекисты завершали комплекс охранных мероприятий по трассе: президентская дача — аэродром «Бельбек». Вдоль дороги на всем протяжении, как в сталинские времена, расставлялись наряды («линейки») из оперативного состава КГБ и милиции.

Меры по охране главы государства всегда ставились на особый контроль в Москве. Любая оплошность в этой работе, малейшее отклонение от повышенных требований и жестких инструкций — и председателю КГБ головы не сносить. Личная охрана Президента осуществлялась профессионально, специальными силами 9-го управления КГБ СССР. Я много раз имел возможность убедиться в этом на Украине, когда взаимодействовал с руководителями «девятки» генералами Ю. Плехановым, В. Максенковым, В. Медведевым, В. Алейниковым и М. Титковым.

Информация, которой я владел накануне грядущего отъезда Горбачева, не внушала никаких опасений и тревог, не предвещала никаких осложнений. Необычным и настораживающим было только одно: из Москвы от председателя КГБ Крючкова не поступила шифротелеграмма о необходимости обеспечения безопасности вылета Президента из Крыма. Это делалось всегда. Но на обеспечение безопасности намечаемого его вылета в Москву для подписания Союзного договора 19 августа указания так и не последовало.

Как стало известно позже от самого Горбачева, накануне к нему в Форос прибыли заместитель председателя Совета обороны СССР Олег Бакланов, секретарь ЦК КПСС Олег Шенин, руководитель президентского аппарата Валерий Болдин и командующий Сухопутными войсками страны Валентин Варенников. Они предложили Президенту либо издать указ о введении чрезвычайного положения и создании специального органа — ГКЧП, либо заявить об уходе в отставку.

В обязанности республиканских чекистов не входило владение информацией о посещении охраняемой Москвой президентской дачи кем бы то ни было, даже высшими должностными лицами страны. Это внутренне охраняемая тайна, которой владела личная охрана. Нас не информировали и о других событиях, в частности о том, что Крючков произвел замену начальника личной охраны Президента. Вместо генерала Владимира Медведева, опытного, мудрого, надежного профессионала, из Москвы был направлен заместитель начальника 9-го управления В. Генералов.

Правительственную и телефонную связь на президентской даче в Форосе по указанию из Москвы заблокировали. Спец-коммутатор с высшей степенью технической защищенности связи Президента с самыми важными должностными лицами страны был также отключен. В журнале учета соединений оператор сделал отметку: «М. Горбачев провел по этому аппарату последние разговоры 18 августа в 16 часов 30 минут». Главная президентская связь со страной — секретный коммутатор — замолчала…

На всякий случай, чтобы Горбачев не смог появиться в Москве, взлетную полосу военного аэродрома «Бельбек», где была стоянка литера «А» (самолета Президента СССР), заставили тягачами.

19 августа, ранним утром, на моей служебной даче в пригородном местечке Конче-Заспе раздался телефонный звонок по каналу закрытой связи. Звонил председатель Верховного совета Леонид Кравчук. Он интересовался, что произошло в стране и известно ли мне об образовании новой властной структуры — Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР, а также что случилось со здоровьем Горбачева.

Кравчук и я прекрасно знали, что Горбачев был совершенно здоров. Накануне между ними состоялась беседа по ВЧ-связи. Я присутствовал при этом разговоре, так как необходимо было решить протокольный вопрос о выезде в Крым руководителей республики (обычно — председатель Верховного совета, первый секретарь ЦК КПУ, председатели Совета министров и КГБ) для проводов Президента страны в Москву. Горбачев посоветовал тогда не отрываться от повседневных дел для его проводов, поскольку он планировал после церемонии подписания Союзного договора сразу же вернуться и продолжить отдых. «Он даже Раису Максимовну не берет с собой в Москву», — заметил Кравчук.

Сам Кравчук не собирался выезжать в Москву на предстоящее заключение Союзного договора, даже присутствовать на официальной церемонии. Украина, одна из авторитетных и мощных по своему потенциалу республик СССР, отказывалась подписывать на этой стадии обновленный Союзный договор. Украинское руководство и большинство депутатского корпуса мотивировали такой шаг необходимостью взвешенно и обстоятельно обсудить в парламенте проект нового договора, для чего им требовалось время; было принято решение о переносе обсуждения Союзного договора на сентябрь. Такому шагу способствовали давление сторонников Народной рады, организованное блокирование парламента и маршей западников в Киев. Это явилось первой весомой победой оппозиционных сил и началом сдачи позиций коммунистического большинства в парламенте. Депутаты от оппозиции (если не ошибаюсь, инициатором выступил депутат В. Филенко) вообще предлагали перенести акт подписания нового Союзного договора в Киев — «матерь городов русских»…

Итак, вернемся в то утро 19 августа. В столь раннем звонке Кравчука меня больше всего настораживало известие о внезапной болезни Горбачева. Возникали самые мрачные мысли: неужели инфаркт, инсульт или еще хуже — какие-нибудь дворцовые, придворные интриги или враждебные действия? Судя по голосу, Кравчук заметно волновался. И не только внезапная болезнь Президента была тому причиной. Его озадачивал не планировавшийся, не обсуждавшийся внезапный ночной визит в Киев генерала армии Варенникова, который вдруг потребовал срочной встречи с руководителями республики. Меня же терзала мучительная мысль: почему нет никакой информации из КГБ СССР — родного ведомства? Почему мне никто не сообщил о принятых важнейших решениях в жизни страны, затрагивающих задачи обеспечения государственной безопасности, ведь Президент СССР находится на украинской земле? Почему я как председатель КГБ республики и член коллегии КГБ СССР оказался поставлен в такую нелепую ситуацию, лишен всякой информации о событиях в Москве? Мне не доверяет центр или происходит что-то сверхнеожиданное? Мое положение руководителя республиканских органов безопасности из-за полной неосведомленности было не просто сложным и неопределенным. Дело в том, что КГБ несет прямую ответственность за безопасность страны, союзных республик. Органы госбезопасности никогда не стояли в стороне от важных политических событий, тем более чрезвычайных происшествий, угрожающих интересам обороны и безопасности государства. Общественное мнение зачастую даже преувеличивало нашу «всеинформированность», были популярными легенды о проникновении органов в мельчайшие сферы жизни общества и государства. А тут все наоборот: о существенном изменении общественно-политической обстановки, отстранении от полномочий Президента СССР я узнал от партийных и военных товарищей.