Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #2 - Вадим Булаев

Вот вроде бы и правильные рассуждения крутились в Серёгиной голове, но как же гадко...

От невесёлых мыслей инспектора отвлекли глаза. Огромные, мокрые, жадно всматривающиеся в его лицо. Только сейчас он заметил, что ведьмочка перестала плакать и теперь со страхом, мелко дрожа всем телом, ждёт его решения.

...Парень прислушался к себе и, к огромному облегчению, не почувствовал ни отвращения к Элле, ни злости на неё. Запутавшая из-за старых грехов девчонка, при этом старающаяся остаться честной. Такое в людях нужно ценить...

— Знаешь, — с улыбкой обратился он к ней, — я не против, если ты и дальше будешь сообщать о моих похождениях куда следует. Так даже хорошо — случись что, ко мне вопросов меньше будет. И борщ ты варить умеешь... Помнишь, угощала меня? Вкусный очень был, между прочим... Потому не смогу я людям о том, что ты плохая хозяйка соврать. Так что придётся тебе пока потерпеть мою персону... Конечно, если ты не возражаешь.

Ответом ему стал дикий визг, горячие поцелуи и новый поток слёз, теперь уже счастливых.

— Серёжа... Серёженька, — словно зациклившись, повторяла девушка, -Ты хороший, я знала... Ты понял...

Оторвать от себя Эллу инспектор смог лишь через десять минут, когда терпеть затянувшийся приступ радости стало совсем уж невмоготу (затекла шея, на которой, забывшись, всем своим весом повисла счастливая таким хорошим окончанием её исповеди ведьмочка). Убедившись, что она крепко стоит на ногах, парень с задором предложил:

— Поехали бабушку твою искать. Погода — дрянь, простудится ещё.

Автомобильный поток еле полз со скоростью ленивого пешехода, однако Эллу такая медлительность нисколько не заботила. Ведьмочка лучилась счастьем. Казалось — с души девушки упал тяжёлый груз, успевший за время их знакомства натереть матёрые, нервные мозоли. Движения саморазоблачившейся «агентессы влияния» стали лёгкими, ласковая улыбка не сходила с лица и каждую секунду она, будто бы невзначай, старалась прикоснуться к Серёге, словно сомневалась в его реальности. Слова журчали бесконечным, обволакивающим ручейком.

Болтала девушка так, ни о чём, просто чтобы не молчать и лишний раз почувствовать в скупых, однообразных мужских ответах крупицу такого нужного ей сейчас внимания.

А вот инспектор, напротив, с каждой минутой хмурился всё больше и больше. Он не слишком вслушивался в трескотню своей спутницы, по инерции кивая головой и согласно «угукая», когда она замолкала, чтобы перевести дух или в ожидании реакции с его стороны на какие-то свои, только что озвученные, события.

Парня очень беспокоила игла, которая никак не хотела менять северо-западное направление, лениво покачиваясь на воде. Почему она не тонет — Иванову было не интересно. Потом узнает, если понадобится. А вот куда забралась бабуля — вопрос... По всему выходило — далеко. Зачем? Когда к обеду заказывают продукты, из дома надолго не уходят, а тут словно с цепи сорвалась и несётся по прямой... Он хорошо помнил Ольгу Матвеевну — про таких говорят «божий одуванчик». Сама в себе, наивная, с простыми мыслями, до одури обожающая внучку, постоянно болтающая с живущими в её голове воспоминаниями и людьми из прошлого — одним словом безвредная, чудаковатая старушка с типичными возрастными болезнями. Отличие от других, таких же впадающих в маразм особ, лишь одно — колдунья. Если хорошо попросить — для своих всё сделает и потом удобно забудет. Идеальный вариант для...

И тут у Сергея, что называется, сошёлся пазл.

— Элла! — грубо перебил он очередную, пропущенную мимо ушей, историю о каких-то давних событиях, которыми весело делилась с ним девушка. — Гони! Гони прямо! Мы уже центр проехали, так что сейчас посвободнее будет.

Ведьма даже подскочила на месте, перепугавшись такой внезапной перемены настроения в спутнике. Попробовала несмело, робко, ответить:

— Но ведь камеры везде...

— Да плевать на них! Тебе бабуля важнее или штрафы?! — теперь уже орал, не сдерживая себя, инспектор. — Не умничай! Делай, как я говорю!

Девушка недовольно фыркнула и уже хотела было обидеться, однако смогла быстро перебороть нахлынувшие эмоции и, оправившись от лёгкого потрясения, по-деловому спросила:

— Ты что-то знаешь?

Иванов поморщился, будто лимон укусил. Успокоился.

— Да. Но это не точно. Так, из области догадок... Ещё в больнице кое-какие выводы появились, там времени на обдумывание в избытке имелось...

Звучали эти обрывки фраз, пока понятные лишь ему самому, на редкость косноязычно, бессвязно... и страшно. Было в голосе парня что-то ужасающее, неотвратимое. Такое, чего нужно всеми силами избегать, не вникая в тонкости и не задавая вопросов, если имеется хотя бы малейшая возможность.

Ведьма, в ответ на эти, попахивающие глоссолалией реплики, только глубоко вздохнула и, приготовившись к нехорошему, сумрачно произнесла всего одно слово:

— Говори.

И Сергей, плюнув на совсем недавно данные самому себе обещания не болтать лишнего, коротко рассказал всю, без правок и купюр, историю по розыску Себастьяна Тоуча и те нюансы в дознании, о которых умолчал в прошлый раз. Элла слушала, не перебивая. Мрачнела, щурилась, губы нервно сжались в ниточку. По мере узнавания подробностей стиль вождения у неё становился всё более агрессивный, машина ныряла из полосы в полосу, не слишком заботясь о соблюдении скоростного режима. Но надо отдать должное — ведьма никого не подрезала и опрометчивых поступков не делала. Просто бурлило в ней многое...

...Кончик иглы направления по-прежнему не менял...

— Я долго ломал голову, — говорил инспектор, сосредоточенно глядя вперёд, — как этот беглец людьми управляет? Он же, по факту — призрак бестелесный! А вспомнил про Розу...

— Кого? — в первый раз позволила себе переспросить Элла.

— Розу. Женщина-призрак. Хорошая знакомая Антона. Так вот — вспомнил о ней и понял: да проще простого. Она может говорить, не показываясь на глаза — голос из ниоткуда получится. Может показываться и говорить — пока не дотронешься — и не поймёшь, что неживая. Может исчезнуть и незаметно уйти, а может остаться в невидимости и следом шляться. А ещё может врать...

Машина резко вильнула, Сергей от неожиданности чуть не выронил банку.

— Полегче, — попросил он. — Так вот, мне в голову пришла интересная мысль: что было бы, попадись Роза на глаза каким-нибудь сильно религиозным людям небольшого ума? Нет, она, конечно, дама во всех отношениях порядочная, ну а в теории? Показала бы пару фокусов с исчезновением и представилась им кем захотела! Хоть Кришной, хоть астральной реинкарнацией Заратустры! Наши Инга с Агилёй мозгами как раз не блистали...

Пока инспектор рассказывал, они наконец-то вывернули на проспект и транспортный поток начал заметно ускоряться. До выезда из города оставалось километра четыре, скорость уже была под сотню.