Бестиарий - Эль Бруно

«Кристиан, – с досадой подумала его напарница, наблюдая на лице мужчины рождающиеся признаки потери контроля над гневом, – ну, почему многоразовый опыт тебя не учит? Ты же умный…»

Ор, начавшийся с прозаичной предсказуемостью со стороны отца, сопровождался угрозами с оттенком нецензурного акцента и напоминал говор на незнакомом разумному существу диалекте. Как не раз указывалось, Саша боялась звонить кому-либо первой. Часто ей не удавалось себя пересилить для совершения простейшего действия, вроде заказа еды на дом. Но рядом, за ее спиной стоял напуганный ребенок, а Фишер отчего-то спасать ситуацию не собирался, становясь от слова к слову более невыносимым.

Саша, задержав дыхание, как перед прыжком в ледяную воду, позвонила Лиде, и только когда заказчица расследования поговорила с бывшим супругом по телефону, ситуацию получилось разрядить.

Бледная и встревоженная Саша, стараясь скрыть сильную дрожь в руках, взирала на детектива почти с ненавистью. Прежде, чем он что-то сказал, она требовательно отчеканила неузнаваемо холодным тоном:

– Не желаю слушать! Мы с Никитой без тебя пообщаемся. Можешь осмотреть комнату, если он позволит, не более, – и она вопросительно взглянула на ребенка.

– Только не создавайте беспорядок – мама очень расстроится, – подумав, согласился мальчик.

– Спасибо. Кристиан… ну, он в некоторых вопросах умный.

– В некоторых вопросах, – медленно передразнил Фишер сквозь зубы и демонстративно отвернулся, когда Саша с яростью бросила на его лицо взгляд тигрицы, вознамерившейся защищать свое дитя.

Из разговора с Никитой ей удалось узнать, что иногда Алина делала записи, но ему неизвестно, было ли это домашнее задание или заметки для себя. Правда, он припомнил, что у нее есть толстая тетрадь в клетку, «похожая на книгу с иероглифами». Ее исчезновение из спальни он тоже не заметил.

– Плеер, – Кристиан вертел в руках прямоугольник из пластика и стекла. – Хорошая фирма.

– Дай-ка… – Саша надела наушники и немедленно округлила глаза.

– Крис, ты должен это услышать.

Фишер надел второй наушник и переглянулся с Александрой:

– Никакой это не рок. Это совершенно особенная музыка. И её слушают люди… Особенные люди, хоть раз побывавшие на грани с окончательным отчаянием. Это – тёмный амбиент. Исполнитель даже мне неизвестен.

На слух трек напоминал звуки бросаемой на гроб земли под плач ветра и дождя. Доносились звуки приглушенно, создавая у слушателя впечатление, что в гробу лежит именно он. На заднем фоне отчетливо прослушивался густой, неровный, вибрирующий гул.

– Плеер в целости, – резюмировал Кристиан, вытащив из уха наушник.

– Но музыка, Крис… Это последнее, что она слушала, смотри, тут можно ставить закладки. Это дата и примерное время смерти Алины. Это важно. Она действительно думала о смерти. Она не из тех, кто будет слушать подобное просто так, – Саша смотрела в глаза Кристиана с изумлением.

– Один-один, – он невозмутимо приподнял бровь. – Плеер цел – значит, её убили. Но музыка говорит о самоубийстве. Как занимательно…

– Как минимум, она искренне думала о смерти, вот, что важно, – тихо сказала Саша. – У меня чувство, что мы ошиблись.

Детектив ничего ей на это не ответил.

Когда Кристиан закончил осматривать комнату, Саша с удовольствием покинула квартиру и печально подумала, что отец, наверное, отыграется на ребенке, ведь его поставили на место в присутствии мальчика. Об этом она вслух безрадостно пожаловалась Кристиану, но он покачал головой:

– Никита вне опасности, не драматизируй.

– Да, он не тронет его. Накричит только. Но фразы порой оставляют отметины глубже, чем плетка…

– Повторяю, с мальчишкой все будет хорошо, – нетерпеливо перебил ее Фишер и загадочно посмотрел в небо. – Папе скоро сделается не до того.

Не пожелав ничем подкрепить свое утверждение, Кристиан принялся рассуждать вслух:

– Черного лака среди косметики нет. Но тот, кто красил ей ногти, находился в комнате и сидел на ее кровати. Это было в районе месяца назад, – он прохаживался перед Сашей по автобусной остановке. – Тот, кто сделал из бисера этот браслет – близкий член семьи, которого не жалует мать Алины. Думаю, из ревности, но кто знает.

Саша неуверенно добавила:

– Год назад погибшая влюбилась. Этот человек – не из ее класса, но, вероятно, из школы.

Кристиан несколько секунд стоял к ней спиной, но вдруг он развернулся и качнул головой:

– Ладно, я не понимаю, почему ты так думаешь. Поясни.

Саша заговорила, копируя высокомерную манеру своего босса:

– Вспомнила, что сыщики должны обращать внимание на мелочи, – когда Кристиан тихо рассмеялся, она нахмурилась: – Там, на школьном фото, где написано «9 класс», она смотрит не в камеру, а куда-то в сторону. И притом явно влюбленными глазами.

«Впервые вижу его смех. Как странно. Он даже искренний… Гад просто смеётся над моим интеллектом и не скрывает этого», – мрачно думала девушка.

– Я заметил фото, но не разгадал взгляд. Ты же мастер обращать внимание на подобные глупости.

– Это очень важные детали, – процедила Саша с расстановкой.

– Расследование покажет.

– Ну, хорошо, а каким образом ты понял про родственника и лак?

– Не смеши меня, – пренебрежительно бросил Фишер. – Черная клякса на полу у ножки кровати и кролик из бисера в комнате ребенка. Материал тот же, из которого сплетен браслет. Кто шьет такие безделицы мальчикам? Мамы, их подруги и бабушки. Учитывая развод, предположу, что это свекровь нашей нанимательницы. У нас много информации, Александра, но пока она никуда не ведет, и меня начинает это раздражать. Пора бы в участок наведаться, – он хмуро взглянул на часы.

– Если ты намерен взламывать что-нибудь или нарушать закон, обойдешься сегодня без меня, – быстро предупредила она. – Мне нехорошо после пребывания в той квартире.

– Теперь ты детектив, Александра. Ты страж закона и порядка, спасительница и судья. Как думаешь, есть у тебя сейчас в разгар расследования право на такие слова? Соображаешь ты неплохо, физически действовать способна, в конце концов.

И Саша прекрасно понимала, что ею нагло манипулируют, причем, Кристиан этого не скрывал. Но, даже если так, он был прав. Девушка вся словно бы сжалась и опустила голову, делая шаг назад, понимая, что капитулирует:

– Я тебя ненавижу!

– Ложь, – констатировал Фишер, дернув бровью. – Мне, впрочем, надоело ждать. Поехали пока на место преступления.

«С чего ты взял, что это ложь, индюк напыщенный? То, что ты супермен, ни фига тебя не возвысило в моих глазах. Я всё так же ненавижу тебя, уясни это…».

– Стой, а кого, собственно, ждать тебе надоело?» – запоздало, рассеянно спросила себя она, устремляясь за своим боссом.