Избранные письма. 1854–1891 - Константин Николаевич Леонтьев

редакторских, литературных и ученых. Я с ранних лет смотрел на это последнее общество как на неизбежное зло, как на легкий источник для справок и отчасти как на средство для целей практических. Не понимаю! Смотрите – не предубеждение ли это? Надо уметь видеть и хорошее, отыскивать его вовсе не так трудно. Много значит и то, каков сам человек в обществе. Говорите сами о предметах высших и поверьте, что многие отзовутся. Многие как-то стыдятся сами начинать беседы о высшем; я везде и во все года умел побуждать к этому других, и мне никогда не бывало скучно. Поэзия есть более или менее везде в жизни, а если мы не будем «чуять» ее в жизни, а все в книжках искать – так это плохо! <…>

Публикуется по автографу (ЦГАЛИ).

185. Н. А. Уманову

28 ноября 1888 г., Оптина Пустынь

<…> Судьба Александрова меня самого очень печалит. Но заметьте, что он приезжал сюда благословиться у отца Амвросия (все успели побывать здесь, кроме Вас и Денисова!)… И от. Амвросий благословил. Александров, видимо, и сам сомневался и поэтому решился принять решение старца как Волю Божию. Старцы же имеют в виду обыкновенно не счастье, а загробное спасение наше. С житейской же стороны они стараются только не налагать на нас «бремена неудобоносимые». Человеку, у которого он видел бы преобладание эстетики над моралью, он (от. Амвросий), вероятно, не благословил бы, ибо ведь по известным Вам обстоятельствам ее прошлого и по неимению детей – прямого долга жениться тут и со строго христианской точки зрения не было. Можно было пресечь блуд с нею, и если жить долго воздержанно не можешь, то искать получше невесту. Но, видно, от. Амвросий быстро угадал то, что Вы, зная Александрова, про него говорите: «все перетерпит и ни на Бога, ни на духовника не возропщет и втайне». У него, хотя он и поэт, но мораль гораздо сильнее эстетики.

Впрочем, верно то, что она девка добрая и прямая. Именно девка, а не девушка, и тем более не «девочка»! После венца она неожиданно при всех упала ему в ноги… Это, как хотите, ее сердце рекомендует!

Ну, а относительно «изящества» я с Вами совершенно согласен. Что делать! <…>

Фудель действительно молодец, человек смелый, твердый и с ясным умом. Я недавно еще перечитал его книгу о молодежи. Много там хорошего. Надеяться только на «любовь» в русской общине не надо, нужно проповедовать любовь, ибо ее очень мало, но не надо ее пророчить, чтобы без пользы не разочароваться горько. Это благородные бредни Аксакова, Достоевского, О. Миллера. Особенно этот «мужик Марей»1, помните. Очень это мило, но и очень мало. <…>

Публикуется по автографу (ЦГАЛИ).

1 «Мужик Марей» – герой одноименного рассказа Ф. М. Достоевского, воплощающий в себе доброту и отзывчивость русского народа («Дневник писателя». 1876, февраль).

186. И. И. Фуделю

2 декабря 1888 г., Оптина Пустынь

Если это вы, Осип Иванович, написали статью в «Русском де ле»1 об Арх. Антонии2 и Льве Толстом, то поздравляю Вас. Поздравляю! Вы молодец! И если много у нас будет таких юношей, как Вы, у России есть будущность. Прав Уманов, возлагая на Вас большие надежды. Даже и то, что Вы обо мне мимоходом сказали, я считаю искусным выбором, ибо в этих словах моих самая сущность моего взгляда на заблуждение Толстого: вера его в собственное сердце, вдобавок по личному настроению вовсе не особенно доброе[75].

К. Леонтьев

Публикуется по автографу (ЦГАЛИ).

1 …статью в «Русском деле»… – В газете «Русское дело» (1888, 28 ноября) была опубликована за подписью «Ф.» обширная хвалебная рецензия на беседы иеромонаха Антония «О нравственном превосходстве православного понимания Евангелия сравнительно с учением Л. Толстого» («Церковный вестник». 1888, № 32–37).

2 Антоний — см. коммент. 4 к письму 218.

187. И. И. Фуделю

14 декабря 1888 г., Оптина Пустынь

Дорогой Осип Иванович, сам я вовсе не выезжаю, но я послал о. Амвросию на прочтение те страницы Вашего письма, которые касаются Вашего священства, и получил через одно монашествующее лицо (пользующееся его полным доверием и во многих случаях исполняющее его самые важные поручения) следующий ответ: «О. Амвросий благословляет Вам очень охотно и безотлагательно заняться этим делом и уверен при этом, что даже никаких препятствий особых этому не встретится. Советует прежде всего прямо обратиться к Московскому митрополиту и объяснить ему все откровенно». <…>

Мне-то вовсе не хочется, чтобы Вас послали на какие-нибудь «окраины» для борьбы с иноверцами. Это, конечно, важно, но в 100 раз важнее действие прежде всего на образованных людей нашего великорусского столичного общества… В нем ведь вся суть вреда и пользы, а не в мужиках, не в униатах и не в камчадалах. По моему взгляду, пять-десять людей, особенно мужчин, того общества, к которому мы с Вами принадлежим и которых Вы заставите для самих себя веровать, не стыдиться страха наказания Божия и молиться, стоят 1000 мужиков, 500 униатов простого звания и многих, очень многих якутов и алеутов! Не увлекайтесь также поэзией «сельского» народничества. Я ее сам, разумеется, пережил и понимаю, но опыт и более зрелая религиозно-практическая мысль раскрыли мне глаза на эту мысль, простую, как всякая широкая и глубокая мысль: в нас, в нас все дело, вся сила; а на нас-то трудно действовать по многим причинам, а больше всего по непобедимому дотла во всех нас позитивизму. Проникнуться мистической стороной учения, как проникнуты им были люди в старину и как теперь хорошие монахи и многие хотя и очень простые, но верующие крестьяне, нашему обществу очень трудно. Но зато в случае удачи при нашей собственной искренности и при помощи Божией один председатель суда, один полковник, одна княгиня, один профессор или писатель полезнее для Церкви шириной своего влияния, чем целое многолюдное село, которого жители обойдутся и без «благовоспитанного», идеально настроенного и университетски обученного священника. Высшему и среднему образованному обществу претят семинаристы, даже и хорошие. Это чувство вошло в привычку, дошло до несправедливости, до глупости, пожалуй. Но оно есть исторический факт, что делать. Не забывайте этого. И если Вы бы в чем-нибудь оказались бы и менее святы, чем монах несовременного воспитания или священник из «духовных», то все-таки образованный человек Вам больше поверит, чем им, а под Вашим влиянием он дойдет и до просвир, и до чтения «житий», и до самого того святого старца, к которому он без