Последний шаг от ненависти, или сколько стоит любовь? - Юлия Михалина

- И ты...? - заранее зная ответна этот вопрос по одной лишь реакции Громова, не удержался Авдеев.

- Немного вспылил, наговорилглупостей, - в общих чертах, нехотя, обрисовал ситуацию мужчина, - Она, судя повсему, обиделась. Точнее я думал так до тех пор, пока не встретил её вчера вофисе, всю такую довольную и равнодушную. Значит, я тут мучаюсь из-за своейнетерпимости к другим и поспешности, а она там развлекается и радуется жизни!

- О, да мы ревнуем?

- Вот еще! Делать мне большенечего!

- Ревнуем, я говорю! - настаивалМаксим. Притом, что в его голосе звучала такая уверенность, что Громов и самготов был поверить, что может кого-то ревновать. Точнее не кого-то, а именноВладу... И осознание этого было таким странным.

- Нет! - сказал, как отрезал. Вконце концов, даже если он и ревнует, об этом ведь не так и обязательно говоритьвслух.

- Тох, будь мужиком! - знает гадна что давить! Чуть что, сразу - будь мужиком! Вот вечно этот Авдеев так!

- Да, ревную! К тебе, кстати,тоже! - выпалил гневно Антон, прежде, чем сообразил, что последние признаниебыло явно лишним.

- Ко мне? С какой такой радости яудостоился такой чести? - непонимающе уточнил Максим, застыв на полпути сбокалом виски.

- Ты для нее, видишь ли, красивыймужик! - недовольно поморщившись, отводя взгляд, признался Громов.

- Неожиданно, но приятно! - снаигранным удовольствием, загадочно протянул Авдеев, - я всегда знал, чтонравлюсь женщинам.

- Максим!

- Шучу! - сообразив, что в данномслучае шутки с Антоном плохи, и он даже подобные заявления воспринимает вштыки, поспешил оправдаться мужчина, - У меня свадьба через неделю, если ты незабыл.

Повисла неловкая пауза. Максим,очевидно, ждал какой-то реакции со стороны Громова, но тот даже не знал, чтоответить. Он только сейчас стал понимать, как был не прав. Авдеев мало того,что приехал к нему в трудную минуту, так еще и сидит здесь выслушивает егосумбурные эмоциональные признания. А сам Антон даже не удостоился извиниться,за то, что вел себя, как скотина и готов был при малейшей возможности унизить иморально растоптать друга...

- Макс? - спустя пару минутмолчания, нерешительно протянул Громов.

- Что? - без каких либо эмоций,уточнил Авдеев, прокручивая в руках пустой бокал.

- Ты это... - нервно сглотнув,замялся Антон. Оказывается, не так-то просто признавать свои ошибки. А уж темболее просить прощение, - прости меня. За все.

- Да ладно тебе, - попыталсяотмахнуться мужчина.

- Макс, я серьезно ведь.

- Антон, кто старое помянет, -протягивая руку для рукопожатия, уверенно отметил Авдеев, усмехнувшись, - тому...сам понимаешь, что.

- А Нина? - бросая нерешительныйвзгляд на протянутую руку, не удержался от вопроса Громов.

- А что Нина?

Только дурак мог не понять, чтоимел в виду Антон. Или тот, кто и правда искренне настроен на примирение. Вэтот момент Громов и сам не знал к кому причислять Макса. Будучи на его месте,он вряд ли смог бы простить подобное по отношению к собственной девушке. Иплевать на любые оправдания, типа - я не собирался никого насиловать, а толькоприпугнуть. Не говоря уже об остальном...

- Сомневаюсь, что она будет ввосторге от этого, - заметил Громов.

- Должен тебя огорчить, в товремя, когда ты сегодня звонил, Нина была под боком и все слышала, - все так жепродолжая держать протянутую руку, в ожидании ответа, отметил Максим, - Болеетого, именно ей ты должен благодарить за то, что я все-таки приехал. Думаю, чтоты прекрасно понимаешь, что если бы она запретила, то... - на такое заявлениеАнтон расплылся в ехидной усмешке, на что Авдеев уверенно оборвал любыезамечания - И можешь называть это как хочешь! Хоть подкаблучник, хоть мямля.Ради неё и малыша я пойду на все. И я почему-то уверен, что не далек тот час,когда ты и сам поймешь, о чем я.

Оставив слова друга без ответа,Антон несколько мгновений продолжал смотреть на протянутую руку, прежде чемнерешительно заставил себя ответить тем же, и скрепить примирение крепкиммужским рукопожатием. И как же все-таки чертовски приятно было осознавать, чтобылая дружба не угасла и по прошествии многих лет и разных, не самых приятныхсобытий. Максим простил его. Более того, он поддержал и принял Антона со всемиего тараканами. Единственный и настоящий друг. Единственный кому можнодоверится, не боясь быть высмеянным...

- Максим, знаешь, а я тебе сейчасдаже завидую, - после очередного выпитого в немом молчании бокала виски, честнопризнался Антон, - любимая женщина, дети на подходе. Наверное, хорошочувствовать, что есть кто-то, кому ты действительно нужен.

- Да. Знаешь, это действительносамое большое счастье. Любить и знать, что тебя тоже любят. Притом не зачто-то, а просто так, потому что по-другому нельзя, - задумавшись, призналсяАвдеев, - А что тебе мешает самому завести семью? Родить ребенка?

- Да ты что! - расширив от ужасаглаза, наигранно возмутился Громов. Он и сам уже стал задумываться о подобном,но... Казалось, что признайся он кому-то еще, то это будет последней каплей,когда отступления назад уже не будет, - Я не создан для семьи!

- А Влада?

- А что Влада?

- Ну, ты же любишь её? - снажимом уточнил Максим, пытаясь поймать в выражении лица Антона что-то, чтомогло бы подтвердить догадки. Хотя и так давно уже было все ясно. Но упрямомуАнтону ведь нужны явные факты и подтверждения.

- Ты в своем уме? Кто тебе сказалподобное?

- Вообще-то не я тут десяткиминут ранее с отчаянием рассказывал, как хреново жить без неё.

- Ну да. Без неё мне плохо и ясам не свой, - неуверенно признался Антон, быстро оправдываясь - Только этоведь еще не значит, что я её люблю!

- Тох, давай уже будь честен хотьсам перед собой. Ты о ней думаешь? Думаешь. Бабы другие тебя не интересуют? Неинтересуют. Опять же из-за кого ты тут так нажрался? Явно, что не из-за меня, -стал приводить веские доводы Максим, - поверь, я знаю, что говорю, и к чему витоге это приводит. Так что, дружище, хватит маяться фигней. Признавай уже,наконец, свои чувства и делай чего-то для возвращения Влады. Или ты думаешь,она сама к тебе прибежит?

- Ничего я не думаю, - откинувшиськ спинке дивана, Антон, невидящим взглядом уставился в потолок, - знаю и сам,что она не вернется сама. Особенно на моих условиях.

- Слушай, Тох, чего ты зациклилсяна своих условиях? Нужны ли тебе самому эти условия? - прикрикнул Авдеев, - тытак говоришь, будто собираешься до пенсии прыгать из койки в койку в поискахнового идеала! Может, хватит уже? Не пора ли остепенится?