Свои и чужие - Петр Хомяков

Да, получили. Это была, широко говоря, культура православия. Но именно в рамках становления этой культурной традиции государство безжалостно уничтожало независимую народную культуру. Искусство скоморохов, народные песни и пляски, народные праздники, которые не смогли быть ассимилированы государственной культурой, преследовались.

Кстати, не только народное искусство искоренялось. Мы недоумевали, почему в России не оказалось народных школ единоборств. А оказалось, что они были, однако, вместе с песнями и плясками, вместе со скоморохами изведены и кулачный бой, и славяно-горицкая борьба. Сейчас они по крохам восстанавливаются энтузиастами.

В этой связи интересно отметить, что именно наступательный, победный дух, не имея национальной культурной окраски, обязательно реализуется в иноземных формах. Невозможно воспитать полноценного воина, предпринимателя, землепроходца, если нет соответствующего идеала. А если в национальной культуре, придавленной государством, «прописались» только униженные и оскорблённые? Русские мальчишки именно благодаря многовековым стараниям «православных государственников» могут учиться идеалам доблести и рыцарства у героев Дюма, Джека Лондона и Стивенсона, а укреплять свои мускулы в японских и китайских единоборствах. Таким образом, исподволь нарастает отчуждение наиболее энергичной части нации от культуры, считающейся национальной, а значит и от нации вообще.

А ведь были у нас и доблестные, весёлые и удачливые воины, и мастера русского рукопашного боя. Однако сверхсильному государству нужно слабое, послушное в своей массе население. Поэтому о своих «мушкетёрах» лучше забыть, а за образец взять чужих. А то, что накопление подобных тенденций в долгосрочной перспективе даёт полное отчуждение нации и от государства, и от культуры, церковную бюрократию в данный момент не волнует.

Обязательно ли именно такое поведение правящей верхушки к культуре своего народа? Отнюдь. В Англии, например, кулачный бой стал основой современного бокса, английская народная баллада стала «международным эталоном». Иными словами, если исторически складывается ситуация, когда именно народные «низовые» искусство, спорт, бытовые традиции поощряются или хотя бы не преследуются государством, они развиваются и, отшлифовываясь профессионалами, становятся стандартами мировой культуры.

Таким образом, именно православию русский народ обязан тем, что у него нет положительной альтернативы западному влиянию: или отказ от жизни, проповедь убогости, или культурные стереотипы католическо-протестантского Запада.

И народ уже в XX веке выбрал в итоге эти стереотипы. Выбрал активную жизнь. Но ведь культура – это механизм порабощения более эффективный, чем голое насилие! И русский народ попал сейчас под каток этого насилия.

Но не православие может быть спасением от этого катка. Ведь именно оно подготовило условия для его нынешнего успеха.

Можно возразить, что православие консолидировало народ на борьбу с иноземцами, грозившими геноцидом. Как оказывается, это, мягко говоря, преувеличение. В самом деле, наиболее яркий пример такого рода – это участие Сергия Радонежского в подготовке русских войск к Куликовской битве.

Как теперь выясняется, не столь уж активное было его участие. Более того, вначале он вообще советовал Дмитрию оказаться в стороне от ордынских разборок. А потом присоединился к возобладавшему в элитных кругах мнению. Да и сама битва была именно выполнением вассального долга Дмитрия по обузданию узурпатора Мамая. Долга перед той же Ордой.

Это напоминает ситуацию такого рода. Допустим, сейчас некий американский деятель узурпировал бы власть в США. После последних президентских выборов это представляется вполне возможным. И законный президент США попросил бы своего вассала Путина (или его аналога) помочь восстановить порядок в Орде (пардон, в США). Путин-Донской соглашаются. Узурпатор злится и идёт мстить России. Атака отбита. Узурпатор терпит поражение. Законный президент восстановлен на троне и едет собирать дань с вассальной России.

Как вам такой сюжетец, читатель?

Но ведь события вокруг Куликова поля примерно такого же характера.

И молчать надо о роли кого бы то ни было в этой разборке, а не выпячивать своё участие в ней.

Однако, продолжим нашу тему. Подчеркнём, что православие не внесло ни одного значимого вклада в русскую цивилизацию. С ним не связано ни одно научно-техническое достижение. Мы не говорим о достижениях, сравнимых по масштабу с подвигом Сварога, но хотя бы что-то аналогичное научной деятельности католических монастырей, а потом католических университетов.

Ничего. Полная пустота. Только голое оболванивание. Голое холуйство перед интернациональной империей. Голое вытаптывание народной культуры. Без попыток дать хотя бы суррогатные альтернативы тому, что там было.

Симптоматично, что и в мистических технологиях православие весьма слабо. Оно явно проигрывает даже разгромленным остаткам арийского жречества в лице колдунов российской глубинки. Тех гораздо больше, чем православных чудотворцев.

Более того, даже в чисто религиозных откровениях православие весьма «застенчиво». Оно просто боится их. В Средневековье тех, кого посетили откровения, в России сразу посылали на дыбу. Не нужны православию откровения. Оно их даже не пытается приспособить к своим нуждам. Слишком слабо.

Не стоит думать, что, критикуя православие, автор является апологетом католицизма. Более того, католицизм сделал много вреда Руси. Именно католическое миссионерство помешало объединению Руси вокруг арийского по духу Литовского княжества, где 2/3 населения и большая часть элиты были русскими. Ведическое Русско-литовское княжество могло бы дать цивилизации очень много. Но католикам наплевать на цивилизацию. Во имя сиюминутных выгод они фактически внесли раскол в элиту этого княжества, который в итоге привёл и к его политическому краху.

Но именно поэтому слабость православия виднее как раз на фоне хоть каких-то достижений западных вариантов христианства. Хотя автор отвергает все варианты этой семитской религии.

Разумеется, православие – это не аналог первой, ещё террористической религии Первой империи. И не аналог второй, «наркотической». Православие – это вариант третьей попытки построить религиозные механизмы достижения гегемонии. Вариант, смягчающий не только перехлесты первых религиозных моделей, но и пытающийся смягчить само государство.

Этакий стабилизатор, не дающий государству-людоеду обожраться и потом умереть от заворота кишок.

И в этой ипостаси оно часто видится внешнему наблюдателю чуть ли не «утешителем» и «усмирителем» государственного террора. Но видеть эти моменты и не видеть то, что за всем этим стоит, значит за деревьями не видеть леса. Православие сначала делает всё, чтобы эта государственная машина установилась и набрала обороты, а потом немного её «успокаивает». Но успокаивает не из абстрактных соображений, а лишь для того, чтобы эту машину не разнесло.

Спасает одну жертву, чтобы дать возможность сохранившемуся людоеду завтра сожрать ещё десять.