Метро 2033. Из глубин - Руслан Мельников

— Зачем ты хотел меня видеть, Стас?

* * *

Она выглядела как раньше, еще до того, как ее изуродовал яд отравленной стрелы. Только теперь на Кате было платье. Белое, легкое, воздушное. При жизни она такого никогда не носила. Таких в «Аиде» вообще не носил никто. А главное, она больше не боялась Стаса. Смерть придала Кате смелости. Лицо ее было грустным, глаза — мертвы и безрадостны.

Кто она, эта Катя. Та, которую он знал, или совсем-совсем другая? Призрак умершего человека и уже после смерти принесенного в жертву или его, Стаса, собственная фантазия. Тоже — фантазия мертвеца. Фантазия призрака, думающего о призраке…

От всего этого голова шла кругом.

— Ты здесь? — тихо спросил он.

— Да.

— Ящер тебя отпустил?

— Ему нужны живые девственницы.

«Живые или убежденные в том, что они живы», — мысленно дополнил Стас.

— А ты?

— Уже нет. Ни то, ни другое.

Ни другое… Значит, Катя не живая и не… уже не…

— Ящер? Неужели он…

— Не будем об этом. — Бесстрастное лицо Кати дрогнуло. Наверное, все-таки она тоже еще не до конца мертва. Раз ей не всё равно. — Мне это неприятно.

— Я только хотел сказать… Насчет Ящера…

— Знаю, — перебила она. — Ты не виноват. Но и виноват тоже.

Стас никак не мог понять, чувствует он вину или сожаление. Или, может, обиду. Очень сложно было разобраться сейчас в собственных чувствах.

— Мне жаль, — всё же произнес он.

— Мне тоже. А теперь давай лучше помолчим об этом, ладно?

Помолчим. Ладно… Об этом.

Они были вдвоем в одном отсеке. Впервые. Она стояла за его креслом. Красивая. Сама полупрозрачная, платье — такое же.

Ее белое платье будто светилось. Белое… Цвет савана и подвенечного наряда. Стас вспомнил о купеческой дочери из стеклянного гроба. Нет, то была не его невеста. А эта? Разве Катя — его?

— Так зачем ты меня звал, Стас? — Она первой нарушила тишину. Тут он был чист: он честно молчал, как его и просили. — Только для того, чтобы сказать то, чего можно не говорить и чего говорить уже не нужно?

— Нет, не только. Вообще-то я хотел не говорить, а кое-что сделать для тебя.

— Что? — спросила Катя без интереса.

— Сядешь? — он начал вставать с кресла перед пультом.

— Нет, — ответила она. — Здесь твое место. Я просто зашла.

И может так же просто уйти в любой момент. Сказано это было именно так.

— Ты хотела посмотреть метро, Катя.

— Мы с Лёней хотели, — вздохнула она.

«Мы с Лёней». Это вообще-то не совсем то, что хотел предложить Стас и что он мог дать.

— Только после того, что произошло… После Ящера… В общем, теперь нам с Лёней лучше быть порознь.

«После Ящера или после того, что Лёня сделал с „Аидом“? — подумал Стас. — Ведь если бы сталкер не впустил камнегрызов, не было бы эвакуации и Катя бы не погибла… Так, как она погибла. По крайней мере, не досталась бы Ящеру. Но вышло так, что, надеясь спасти любимую, Лёня сам же ее и погубил. Может, поэтому после смерти они избегают друг друга?»

— А ТЫ хотела посмотреть метро? — спросил Стас. — САМА хотела?

Без Лёни…

Он видел ее бледный профиль над белоснежным кружевным воротничком воздушного платья. Катя ответила не сразу. Но все же ответила:

— Да. Хотела. Никогда не видела метро. При жизни как-то не довелось. Даже Ебургское.

— Посмотришь Московское.

Пусть хотя бы и после смерти. Это, конечно, слабое утешение для Кати, но все-таки. А он хоть немного искупит вину за то жертвоприношение. Даже если на нем никакой вины нет.

Показалось? Нет: по губам девушки скользнуло подобие улыбки. Катя действительно еще держалась за ушедшую жизнь. Не так сильно, может быть, как он, но всё же… Всё-таки ей не всё равно. Она не всё доделала, что хотела.

Стас даже удивился немного. Неужели можно так сильно хотеть увидеть метро? Наверное, можно. Что ж, у каждого есть своя мечта при жизни, которую на самом деле можно осуществить только после смерти. И не всегда эта заветная мечта понятна другим.

— Поехали, — сказал он.

А вот теперь можно и помолчать. Можно даже замолчать навсегда.

Стас нажал кнопку. Опять — первую, которая попалась.

* * *

«Боевой крот» без кормы бесшумно скользил сквозь пласты породы. И не важно, что без кормы. Это не имело ровным счетом никакого значения. На самом деле для того, чтобы мертвецам путешествовать под землей на лодке, которой уже не существует в мире живых, не нужно ни кормовых лап-домкратов, ни ядерного реактора, ни двигателя, ни бура, ни навигации, ни пульта управления. Чтобы попасть туда, куда хочется попасть, достаточно сильного желания.

Желание было.

Машина-призрак с призрачным экипажем из двух человек… из двух мертвых человек легко преодолевала любые препятствия. Субтеррина двигалась без тряски, мягко, как будто летела под землей. До Москвы было недалеко, да и расстояние как таковое для их транспорта теперь фактор маловажный. Совсем мало. Практически не важный.

Стас покосился на спутницу. Промелькнула неожиданная мысль: а ведь у Кати тоже может быть Двойник. Не обязательно, но, наверное, может.

Как был у него. Был-был, а потом не стало.

«Интересно, а у Двойников, когда они погибают, появляются новые Двойники?.. Тройники?.. Как назвать правильно?»

Говорить с Катей на эту тему не хотелось. Да и не станет она. Надо было спросить у Колдуна. Хотя вряд ли даже всезнающий Илья знает ответ на такой вопрос.

А было бы здорово, если бы его, Стаса, Двойник — нет, Двойник его уже мертвого Двойника — когда-нибудь, где-нибудь повстречался бы с Двойником Кати. Как было бы замечательно, если бы у этой пары все сложилось хорошо. И чтобы это хорошее сложилось еще при их жизни, а не после смерти.

ОНО возникло в туннеле из ниоткуда. Будто из стены вывалилось. Причем, совершенно бесшумно, не оставив после себя ни пролома, ни следов.

Огромное, непонятное, тускло светящееся в темноте, быстрое. Очень быстрое.

Кто-то из охраны каравана открыл огонь. То ли с перепугу, то ли на рефлексах. Однако стрельба не принесла результата. Автоматные очереди разорвали тишину, ударили по ушам, разбудили и погнали по перегону гулкое эхо. Но и только. Стрелять по ТАКОМУ было бесполезно.

А ОНО, словно жуткий поезд-призрак, уже летело по ржавым рельсам на беззащитную группку людей.

— К стене! — хрипло заорал кто-то. — Все к стене!