Клуб избранных - Александр Овчаренко

В третий раз ему удалось добраться до заводского корпуса, и он собирался проникнуть внутрь через неприметную дверь, на которой висела обшарпанная табличка «Запасной выход», когда в наушнике раздался голос инструктора.

– Рекомендую проникнуть в здание через оконный проём на втором этаже, – бесстрастно подсказал спец.

– Ага! Сейчас! Буду я на стене корячиться! – процедил сквозь зубы Бодрый и потянул дверь на себя.

То, что за дверью «растяжка», он понял за секунду до взрыва, когда услышал характерный хлопок. В следующую секунду он, оглушённый взрывом, лежал на спине.

– Что же за жизнь у меня собачья! – с горечью рассуждал он, глядя в голубое бездонное небо и «наслаждаясь» всеми «прелестями» лёгкой контузии. – Лучше бы меня тогда электричка переехала, я бы меньше мучился!

После этого в расписании его занятий появились другие дисциплины, но через неделю его опять погнали на «тропу».

– Гадом буду, если не дойду! – поклялся он сам себе страшной тюремной клятвой и стал выбирать снаряжение. Когда Бодрый вышел на рубеж, у него за спиной висел арбалет с минимальным набором стрел, пояс оттягивала кобура с тяжёлым, но надёжным «Стечкиным», а правая рука сжимала кинжал с длинным тонким лезвием, который можно использовать и как щуп при разминировании, и как холодное оружие в рукопашной. От тяжёлого шлема «сфера» Бодрый отказался, ограничившись маскировочной шапочкой и специальными незапотевающими очками на резиновом ремешке.

Привычно упав на живот, он, как ящерица, быстро и уверенно пополз по пожухлой траве, нанося перед собой короткие удары в дёрн узким клинком кинжала. Мин попадалось мало, и он быстро дополз до бетонной стены серого заводского корпуса, после чего вытянул из чехла арбалет и перевернулся на спину. Первые два выстрела успеха не принесли: стальные крючья на конце капронового шнура, заброшенные в помещение арбалетной стрелой, безрезультатно скребли по бетонному полу и, не найдя зацепки, выпали из окна.

Третья стрела зацепилась за батарею. Бодрый, поплевав на ладони, ухватился за шнур и быстро, как мартышка, забрался в оконный проём. Помещение было пустым, если не считать старых поломанных стульев и парочки выцветших стендов.

Бодрый присел на корточки и замер. Откуда-то из коридора доносились непонятные звуки. Осторожно просунув кинжал в щель между дверным полотном и косяком, он по отражению на клинке убедился, что коридор пуст. Звуки явственно раздавались из кабинета напротив.

Стараясь не наступать на осколки битого стёкла, он на носочках прокрался к двери кабинета. Когда-то в двери этого помещения был замок, но сейчас вместо него зияла дыра, которая позволила рассмотреть, что в кабинете идёт самая настоящая драка. По пыльному паркету катались в обнимку молодой кавказец и белокурая девушка в легкомысленно коротком платье.

В процессе борьбы подол платья задрался вверх, и взору курсанта открылась очаровательная попка, перетянутая розовыми стрингами. Пока парень и девушка с переменным успехом пытались вырвать друг у друга пистолет, Бодрый, у которого шесть месяцев не было женщины, зачаровано глядел на восхитительную белокожую попку.

– Да, да! Я помню: надо спасти заложника! – сказал он сам себе, очнувшись от наваждения и, подкравшись, коротким натренированным ударом «вырубил» кавказца. Парень перестал сопротивляться и выронил пистолет. Девушка с облегчением вздохнула, подняла на него глаза и улыбнулась.

– Спасибо, мой герой! – произнесла она, пытаясь левой рукой прикрыть разорванное на груди платье. Бодрый, улыбнувшись в ответ, стыдливо отвёл глаза. В этот момент белокурая красавица правой рукой дотянулась до пистолета и выстрелила спасителю в лицо. Шарик с красной краской ударил в переносицу и забрызгал стёкла незапотевающих очков.

– Твою мать! – прошептал обескураженный курсант.

– Без обид! – сказала девушка-террорист и, похлопав его ладошкой по плечу, исчезла в дверном проёме.

– Курсант! Можете вернуться на исходную позицию, – прорезался в наушнике голос инструктора.

– Надо же так облажаться! – корил себя Бодрый. Горечь поражения скрашивало лишь то, что за все муки и страдания, перенесённые им в ходе четырёх безуспешных попыток спасения заложника, инструктор всё-таки поставил ему зачёт. Однако этот жизненный урок оставил в душе курсанта тяжёлый осадок. После этого случая Бодрый перестал доверять кому-либо. И ещё долго в каждой молодой женщине подсознательно искал черты белокурой девушки-террористки.

Однако процесс обучения был крайне насыщенным, и вскоре Бодрый, перестав заниматься самоедством, переключился на другие задания. Занятий было много, но, по большому счету, на каждом курсанта учили, прежде всего, думать. На первом занятии по огневой подготовке (дисциплина «Д7») инструктор легко, почти играючи, всадил три пули из обыкновенного армейского ПМ в «десятку» грудной мишени и, заметив восхищённый взгляд новенького курсанта, усмехнувшись, сказал:

– Я научу тебя стрелять на звук, на вспышку, на бегу, в падении, и из всех неудобных положений, которые может принять твоё тело. Ты будешь знать наизусть разборку и сборку всего, что стреляет, включая зарубежные образцы. Оружие станет частью твоего тела, продолжением твоей руки, ты будешь чувствовать его не только кожей, но и всеми нервными окончаниями. Но при этом хорошенько запомни: если дело дошло до огневого контакта с противником – ты на грани провала. Главное оружие разведчика не «глок» и «беретта», главное оружие разведчика – его голова. Так что советую не подставлять её под пулю. Пуля ведь, в отличие от тебя – дура!

После этой банальной проповеди инструктор с закрытыми глазами разобрал и собрал ПМ, снарядил «магазин» и, не целясь, с разворота послал в мишень ещё три пули.

– Лихо Вы это…! Как это Вы так, не прицеливались, а все пули кучненько так! – восхитился Бодрый.

– Я прицелился ещё до того, как направил на мишень оружие, – буднично пояснил инструктор. – Ты, курсант, должен взять за основу простое, но важное правило – каждый произведённый тобой выстрел должен означать стопроцентное поражение противника, потому что в жизни гораздо сложней, чем на стрельбище, и второго выстрела может не быть!

К огромному удивлению Бодрого, в числе изучаемых дисциплин были и основы актёрского мастерства (дисциплина «Д6»). Искусству перевоплощения его обучал инструктор, который, в отличие от остальных, не скрывал своего лица, носил старомодный гражданский костюм с галстуком «бабочкой» и просил называть его Мастер. Мастер был сухощавым мужчиной среднего роста, с сильно поредевшей седой шевелюрой и нервным лицом. Бодрого он называл не иначе, как «мой юный друг», а когда бывал им недоволен, то «молодой человек».

– Мой юный друг, запомните: мне не нужно, чтобы Вы обезьянничали! – пояснял слуга Мельпомены. – Когда я говорю, чтобы Вы показали мне капитана дальнего плаванья, это не значит, что Вы должны копировать только его походку. И вообще копировать ничего не надо! Ходить враскорячку может каждый! Где капитан? Я не вижу капитана! Передо мной какой-то пьяный матрос, которого бросает из стороны в сторону, а капитана, простите, как не было, так и нет! Я Вам, молодой человек, не верю! Не верю! Капитан на судне – царь и бог! Это, прежде всего, человек высоких моральных качеств, высококлассный специалист, человек железной воли! От его решений зачастую зависит жизнь всего экипажа, и этот человек знает себе цену. Человек, облечённый таким доверием, не может ходить, сгорбившись и засунув руки в карманы, как Вы мне сейчас пытались показать. Где офицерская выправка, где разворот плеч и высоко поднятый подбородок? Вы же мне пытаетесь играть, а Вы должны быть этим капитаном! Забудьте о штампах. Смотрите! – и Мастер, нервно дёрнув щекой, вышел на середину комнату.