На исходе каменного века - Михаил Павлович Маношкин

не было ничего таинственного, темного, что вносил в сознание ланнов Лок. Их духи всегда оставались жизнерадостными и доброжелательными к людям. Ведь духи предков — это те же Рослые Люди, только переселившиеся в черные туманы, это деды, отцы, матери, братья, сестры…

В анга Локе Рослые Люди видели только мрачноватого лекаря, а его танцы они воспринимали снисходительно. Их отношение к нему угнетало Лока. Он невольно сравнивал свое неказистое тело с могучими телами пришельцев и вспоминал свою юность, когда ланны смотрели на него с презрением. Ему казалось, что прошлое вот-вот возвратится к нему. Беспокойство за свое положение побуждало его к действию. Опасная, жутковатая мысль стала преследовать его: а не наслать ли на ланнов и Рослых Людей злую болезнь? Он тогда бы лечил их по своему усмотрению, а они увидели бы в нем не только лекаря. Он снова стал бы великим анга…

Страшный замысел. Если Рего раскроет его, Лока не спасет и амулет предков…

Губителен для человека соблазн власти. Кто однажды испил из ее источника, тот испил яда, медленно, но верно поражающего дух, особенно если испивший из этого источника пережил в прошлом насмешки и унижения.

Жажда власти стала ослаблять у Лока разум. Лок с облегчением вздохнул, когда Рослые Люди покинули становище, хотя именно в дружбе с ними ланны обрели мир, довольство и покой. Возможности Лока сразу возросли. Если бы это было в его силах, он выпроводил вон и Ильса с Эолом.

Тощий Лок не подозревал, что Рего догадывается о его замыслах и что Рун давно уже с недоверием присматривался к анга.

* * *

Проводив гостей, ланны вернулись к своим повседневным занятиям. Это были уже не прежние ланны, не те, истощенные под бременем тягостных обстоятельств, а другие, отдохнувшие, поверившие в себя и в свой завтрашний день.

Мужчины заботились о безопасности деревни, изготавливали оружие и орудия, ловили рыбу, охотились, утепляли хижины. Женщины поддерживали порядок в жилищах, готовили пищу, шили одежду. А под покровительством мужчин и женщин росли дети, чтобы в свое время тоже стать отцами и матерями и делать, что делали их родители, и пойти дальше их. Вэтом неторопливом совершенствовании человеческого бытия и выражался полнокровный пульс будущего.

* * *

Время спокойно и ровно продолжало свой бег. Ланны все увереннее ступали по земле предков — по самой дорогой для человека земле. У хижин все веселее звучали детские голоса. На древней земле ланнов росли новые поколения и среди них — дети двух племен.

Старейшина Рего вышел из хижины — был погожий день ранней осени. По улице пробежала стайка мальчишек. Рего улыбнулся: вот и настало время, о котором он не раз задумывался в прошлом. Ланны познали радость, довольство и покой.

Рего спустился к реке. Под нависшим над водой кустом серо-зеленым бруском замерла щука, в омуте тяжело поворачивались осетры. Рего выпил пригоршню воды и с удовлетворением подумал, что ланны никогда не будут здесь голодать: в реках и озерах не переловить рыбы, в лесах не счесть птиц и зверей, не собрать орехов, грибов и ягод…

Спокойные и немного странные мысли рождались у Рего. Так, наверное, бывает к старости, когда руки начинают слабеть, а разум еще крепок и не желает пребывать в бездействии.

За деревней ланны выбирали из реки сеть — Рего направился к ним. Шаг у него был уже не легок: невеселое время — старость. Когда-то Урбу на глазах у ланнов убил старого Суа, а потом расправился с Луху. Старость слаба и беззащитна — молодые и сильные расчищали себе дорогу, устраняя со своего пути стариков. Ланны издавна поступали так. И звери поступают так же. Однажды Рего видел, как зубры изгоняли из стада старого быка. Он много лет оберегал их от медведей, тигров и волков, а пришла старость, и молодые быки прогнали его. Так было, так есть. Но у людей может быть иначе — главное, чтобы они понимали, что сила — не всемогуща. Черные туманы Рего не страшили, он достаточно долго ходил по земле, но ему не хотелось бы, чтобы чья-то палица отправила его к предкам. Живое не должно торопиться к ним. Всему свой срок. Человек должен жить, как дерево, как растение. Придет час, и он незаметно увянет, как трава, упадет, как осенний лист…

Раньше было просто: у кого сила — у того и власть. Урбу стал вождем, потому что был сильнее всех, кроме Рего. Поэтому и Рего стал вождем. Теперь времена изменились: вожди возглавляли только временные отряды, а в селении власть принадлежала старейшинам. Но новые и старые обычаи продолжали сталкиваться между собой. Тощий Лок будоражил в ланнах уснувшие было угрюмые силы. Несмотря на перемены в жизни племени, анга жаждал неограниченной власти. Если он добьется своего, ланны окажутся в подчинении у темных сил. Тогда у костров смолкнет смех, а танцы лишатся радости. Рука Тощего Лока так же тяжела, как рука Урбу. Тот властвовал, внушая ланнам страх, Лок будет властвовать, погружая их в черный сон. Рего не должен допустить это. Власть — что острый нож, ее нельзя доверить кому попало, особенно Тощему Локу…

Рего остановился и смотрел, как рыбаки выволакивали на берег сеть. Юноши и подростки помогали им, не страшась холодной воды. Ш ирокие рыбины ошалело рвались из сети, но лишь плотнее сбивались в живой клубок. Лещи, окуни, судаки, плотва, щуки, сазаны, стерляди, осетры… Много рыбы в краях предков. Ею питались люди, птицы и звери, а ее не убывало и не убудет. Надо только, чтобы сами люди не нарушали законы рек и озер. Молодость-то беззаботна — лишь старость знает, как хрупка, уязвима жизнь…

— О-о-о!.. — звонкий голос прервал размышления Рего. Возвращались охотники — впереди шел племянник Гала Эол. Спокойная радость охватила Рего. Когда-то ланны жестоко обошлись с Галом и Риа, но молодые люди не затаили на них зла. Они вернулись не врагами, а друзьями и привели с собой Рослых Людей. Они протянули ланнам руку помощи, щедро поддержали их в трудное время.

Навстречу охотникам выходили женщины и дети. Воины, возвращающиеся с добычей домой, всегда несли соплеменникам радость.

Проходя мимо Рего, Эол поднял руку — в знак уважения к старейшине ланнов. Ильс тоже поднял руку. Рун, Улу и другие охотники также почтительно приветствовали не побежденного в битвах воина. Только Вагх и старший сын Ури прошли, не взглянув на него. Узам дружбы так и не суждено было соединить стареющего Рего и сыновей Урбу и Ури.