Смертельно безмолвна - Эшли Энн Дьюал

стороной ладони и отворачиваюсь.

Думаю, мои близкие научили меня, что очень важно любить. Защищать. Бороться. Мы должны сражаться за свою жизнь до последней секунды, мы должны знать, что, когда наступит тот самый заключительный момент, мы не будем сожалеть.

Да, разумеется, люди не могут не совершать ошибок, не могут не причинять друг другу боль. Но важно возвращаться к тому, что делает тебя лучше. Находить свет. Свет необязательно сосредоточен в тебе. В момент, когда все плохо, когда ты растерян, внутри нет ничего, кроме темноты, и тогда ты должен обратиться к близким. У меня есть близкие. И я сделаю все, чтобы они всегда были рядом со мной.

Неважно, чего мне это будет стоить.

КОНЕЦ

Бонус

Рождество

Как проходит Рождество ведьм?

Ночью они идут в лес. Находят там огромную ель с пышными ветками.

Молоденькая ведьма с рыжими волосами, собственно я, взмахивает рукой и выдергивает дерево с корнями из замерзшей земли. А старшая ведьма, Мэри-Линетт, с невозмутимым лицом поднимает его, закидывает на спину как пушинку и улыбается.

Мы решаем поставить елку возле камина. У нас совсем немного игрушек – надо будет съездить в магазин и купить парочку гирлянд, а еще сверкающего оленя и Санту.

К сожалению, остановить меня сложно, поэтому Мэри не пускает меня в магазин.

– У нас все есть, – говорит она, наблюдая за тем, как Джейсон украшает елку серебряными шарами, – тебе просто хочется потратить деньги, дорогая.

– Мне просто хочется украсить дом.

– Как у ваших соседей? Они выставили гномов во двор. – Мужчина хмыкает: – Бьюсь об заклад, эти гномы выглядят хуже фурий Люцифера.

– И при чем здесь гномы? Может, это эльфы?

Я хмурюсь. Они всегда переводят тему, едва я пытаюсь поговорить серьезно. У нас единственный дом на всей улице, у которого пусто во дворе, а крыша не переливается разноцветными огоньками. Разве это правильно? Злые ведьмы наверняка становятся злыми, потому что их тети не разрешают им купить Санту и сверкающего оленя.

Неожиданно в дверь звонят. Я открываю. На черных волосах Мэтта белые хлопья. Он стряхивает их, переступая через порог, и недовольно вздыхает, будто уже успел поссориться с кем-то по дороге.

– Что? Только не говори, что у тебя плохие новости.

– У меня плохие новости.

Парень стягивает с плеч черное пальто, а я закрываю за ним дверь.

– Я вся внимание.

– Мне пришлось потратить несколько часов, чтобы хотя бы немного разобраться. Ты вообще открывала учебник? Мы пропустили очень много.

О господи. Он серьезно? В этом весь Мэтт: сделать проблему вселенского масштаба из контрольной работы по тригонометрии. Беру парня за руку, она у него ледяная, и тащу за собой на второй этаж. Когда мы оказываемся в спальне, я поддаюсь горячему чувству и обнимаю Мэтта, встав на носочки. Парень усмехается, а я ворчу:

– Ты обещал прийти вчера.

– Я должен нагнать материал, – отвечает он мне в волосы, – скоро экзамены.

– Какой ты зануда.

– Я реалист. Чтобы уехать, нужно поступить в колледж.

– Или… – Я отстраняюсь и невинно хлопаю ресницами. – Я просто заставлю комиссию выделить нам стипендию.

Парень закатывает глаза, а я усмехаюсь:

– Конечно, такой вариант тебе не нравится.

– Это неправильно плюс нечестно, мы сами поступим, Ариадна. – Его поучительный тон должен выводить из себя, но я не испытываю злости. Пусть занимается нравоучениями сколько ему хочется. Иногда мне кажется, что я нуждаюсь в подобного рода замечаниях и советах. – Забудь о своей силе и подумай о силе тригонометрии.

– Очень остроумно.

Мэтт садится и тянет меня за собой, опирается на изголовье кровати. А я кладу голову ему на плечо, прикасаюсь ладонью к его груди. Мэтт тяжело дышит, всегда тяжело дышит, словно ждет чего-то плохого, и сердце у него громко бьется. Но я уже привыкла.

– Хэрри хочет съездить на Рождественские каникулы к Дельфии, – говорит он.

– Это хорошая идея, – задумчиво отвечаю я и слышу, как Мэтт хмыкает.

– Думаешь? Что может быть лучше поездки посреди зимы неизвестно куда?

– Эта девушка спасла мне жизнь.

– Я видел ее, Ари. И в ее глазах было нечто такое… нечто странное. Она спасла тебя, но я не уверен, что она действительно этого хотела.

– Какая разница? – Я смотрю Мэтту в глаза и трогаю кончиками пальцев его шрамы. – Разве важно, хотела она меня спасти или нет? Я жива. Вот и все.

– Интересные ты вещи говоришь. Что же тогда важно?

– Что твой брат хочет вырваться из Астерии на пару деньков. Было бы замечательно, если бы мы поехали вместе и навестили девушку, вернувшую мне душу.

– Она тебе понравилась? Я искренне удивлен.

– Зато я не удивлена, что тебе никто не нравится.

– Я ей не доверяю.

– И не надо. – Пожимаю плечами. – Пусть ей Хэрри доверяет, тем более что она явно засела у него в голове. Это так мило. Он постоянно о ней говорит.

– Мило! – Мэтт закатывает глаза, а я цокаю.

– Ну что опять?

– Мой брат в очередной раз втрескался, а ты называешь это милым. Это катастрофа.

Я смеюсь и толкаю Нортона в бок. Иногда он бывает невероятным занудой, но мне нравится. Я люблю его таким, какой он есть.

– Замолчи! – Я оставляю едва ощутимый поцелуй на его губах.

Собираюсь отстраниться, но Мэтт притягивает меня к себе и целует вновь, только не едва ощутимо, а пылко и настойчиво. Каждый раз, когда он обнимает меня, внутри у меня вспыхивает огонь, я никак не могу научиться контролировать себя, едва Мэтт оказывается опасно близко. Он заключает меня в клетку, поставив руки по обе стороны от моей головы, но я рада такому заключению. Его губы касаются моих век, подбородка, шеи и ключицы, и я глубоко втягиваю разгоряченный воздух.

– Тетя Мэри уже услышала, как мое сердце сделало сальто.

– Ничего не говори, она подумает, что так на тебя действует тригонометрия, – между поцелуями отвечает Мэттью, а я глажу его твердую спину.

– О да, она решит, что я впадаю в дикий экстаз от теорем и доказательств.

– Ты впадаешь в дикий экстаз?

Парень отстраняется, выгнув правую бровь, а у меня вспыхивают щеки, я растерянно морщу лоб, пытаясь придумать нечто правдоподобное. Но его нахальная улыбка сбивает с толку и обезоруживает, словно сильнейшее оружие, созданное специально против меня.

– Ты нарочно вгоняешь меня в краску?

– Конечно! Это мое любимое занятие.

– А мне казалось, твое любимое занятие – чтение занудных параграфов по биологии.

– Это на втором месте.

Мэттью ложится на спину, притягивает меня к себе. А я удобно располагаюсь на его