Мир в XVIII веке - Сергей Яковлевич Карп

долгое время интересовались почти исключительно открытиями европейских мореплавателей. Однако за последние десятилетия ситуация изменилась: появились серьезные работы, посвященные образу Океании в европейской культуре, Океании как гигантскому пространству межкультурных контактов.

Новозеландский этнограф и издатель дневников Кука Дж. К. Биглхоул утверждал, что высадка Уоллиса на Таити в 1767 г. имела колоссальное значение для «всей западной мысли». Признавая всю расплывчатость понятия «западная мысль» и не забывая о том, что для самих таитян прибытие Уоллиса имело иное значение (многие из них были попросту убиты его людьми), современный британский историк Р. Эдмонд готов согласиться с ним: с этого момента представления европейцев об Океании стали играть важную роль в европейской культуре — их влияние прослеживается в Просвещении, Романтизме, христианской философии XIX в., социальных теориях, современной живописи и антропологии.

XVIII век знаменовал собой качественное изменение в восприятии европейцами обитателей «новых миров»: начиная с эпохи Великих географических открытий и вплоть до XVII в. европейцы обращали внимание не столько на расовые или национальные, сколько на религиозные различия между собой и туземцами. В XVIII столетии на первый план выдвинулась естественная история, в категориях которой и происходило теперь конструирование образа «другого». Австралийский историк Н. Томас полагает, что это изменение имело куда большее значение, чем обычно отмечаемый в историографии переход от традиционно благожелательных высказываний об аборигенах в литературе XVIII в. к все более расистским рассуждениям о них, встречающимся в литературе XIX столетия. Независимо от того, считались ли аборигены Океании «благородными дикарями» или «жестокими варварами», характеристики, даваемые им европейцами, должны были отныне исходить из представлений о классификации людей по различным естественным признакам. Экспедиции Бугенвиля, Кука, других мореплавателей второй половины XVIII в. способствовали пробуждению этого нового интереса к первобытным культурам, а описания их путешествий, выходившие большими тиражами, в значительной мере способствовали его росту.

К тому же времени относятся участившиеся попытки представить географические дистанции, отделяющие одни народы от других, во временных категориях. Вслед за американскими индейцами народы Океании стали рассматриваться как носители ранних форм цивилизации, а другие народы, прежде всего сами европейцы, как олицетворение прогресса, пройденного человечеством. Этот взгляд помогал европейцам увереннее чувствовать себя на необъятных просторах Океании. Острова наносились на карту, а населявшие их туземцы подлежали классификации с помощью естественно-научного инструментария. Пока Кук записывал в журнал свои впечатления об Океании, Иоганн Фридрих Блуменбах (1752–1840), гёттингенский профессор, основатель физической антропологии, создавал свое описание пяти человеческих рас, различая их по цвету кожи, форме черепа и типу волос («О естественных различиях в роде человеческом», 1776). Он рассматривал расы как разновидности единого человеческого рода, образовавшиеся под влиянием климата.

Большинство работ, посвященных контактам между европейцами и аборигенами Океании в XVIII столетии, упоминают о том, как Бугенвиль, приплыв на Таити, назвал его Новой Киферой — мифическим островом любви и наслаждения («Кругосветное путешествие на фрегате “Будёз” и транспорте “Этуаль” в 1766, 1767, 1768 и 1769 годах», 1771), а Дидро, написавший в том же 1771 г. «Добавление к '‘Путешествию” Бугенвиля», устами мудрого таитянина Ору критиковал «цивилизованное варварство», т. е. законы, нравы, обычаи и верования современного ему французского общества. Этот типичный образ спокойного, мужественного и чувственного полинезийца, наделенного природным умом и живущего в согласии с законами природы, — характерный пример использования Океании для создания «негативной истории» европейской цивилизации, а также разоблачения ее колониальных устремлений. Антиколониальные идеи Дидро с особой силой прозвучали в текстах, подготовленных им для «Истории обеих Индий» аббата Рейналя. За первым ее изданием 1770 г. последовало дополненное второе, включенное католической церковью в Индекс запрещенных книг (1774), а затем и существенно расширенное третье (1780 г.), сожженное рукой палача по приговору Парижского парламента. Репрессии властей лишь повысили интерес публики к этому труду обеспечив ему колоссальную популярность.

«Разочарование» европейского общественного мнения в «благородных дикарях» Океании началось после гибели Кука на Гавайях в 1779 г.: она вызвала куда больший резонанс, чем убийство капитана Марион-Дюфрена и его людей в Новой Зеландии в 1772 г. И хотя знаменитый мятеж на британском корабле «Баунти», направлявшемся в апреле 1789 г. с Таити на Ямайку, был поднят его собственным экипажем, он стал еще одним сигналом, «предупреждавшим» европейцев об опасных соблазнах и анархических инстинктах, пробуждающихся под влиянием островов Южных морей. Не случайно Лондонское миссионерское общество, основанное в 1795 г., начало свою деятельность именно с острова Таити, отправив туда свою первую миссию в сопровождении Уильяма Блая, бывшего капитана «Баунти». Стремясь распространить на островах Океании христианство, протестантские миссионеры боролись с такими широко распространенными обычаями туземцев, как каннибализм, убийство новорожденных, сексуальная свобода. Обличение пороков «дикарей», пропаганда протестантской трудовой этики пришли на смену восторженному восприятию прелестей «естественной жизни» Океании. Расширение масштабов деятельности миссионерских организаций произошло уже в XIX в.

Латинская Америка

Открытие, исследование и освоение Нового Света европейцами — длительный многосторонний процесс, продолжавшийся на протяжении нескольких столетий. Протекая во времени и пространстве, он характеризовался значительной региональной и стадиальной спецификой. Поэтому необходим анализ всех аспектов данной проблемы, с учетом особенностей рассматриваемой исторической эпохи и локальных различий. В этом смысле немалый интерес представляет заключительный этап европейской колонизации американского континента, завершившийся лишь в последней четверти XVIII в. Именно к тому времени сложилась в основном чрезвычайно пестрая многоукладная иерархическая структура, в рамках которой сочетались различные социально-экономические, этнорасовые и культурно-исторические компоненты. Их взаимовлияние и трансформация на протяжении XIX–XX вв. в большой мере предопределили последующую эволюцию Латинской Америки.

Европейцы в Южной Америке, Калифорнии и Вест-Индии

В ходе завоевания Америки испанские конкистадоры к концу 20-х годов XVI в., как известно, захватили обширную территорию, простирающуюся от Мексиканского залива до Тихого океана, а в первой половине 30-х годов открыли полуостров Калифорнию. Тогда же португальцы приступили к более или менее планомерной колонизации Бразилии.

Осваивая приобретенные за океаном земли, обе иберийские державы придерживались политики изоляции своих американских владений от внешнего мира, что, разумеется, препятствовало расширению познаний о странах Западного полушария. Так, мадридское правительство, как правило, не допускало в заморские колонии и омывающие их воды иностранные научные экспедиции. В течение всего XVIII и первой четверти XIX в. исключения были сделаны лишь для известной комплексной экспедиции Парижской Академии наук во главе с Ш.М. де Ла Кондамином в Перу (1736–1743) и для знаменитого путешествия А. фон Гумбольдта и Э. Бонплана (1799–1804), которое современники называли «вторым открытием Америки». Даже испанским ученым крайне редко и неохотно давалось разрешение на проведение тех или иных исследований в колониях и публикацию соответствующих материалов. Тем не менее во второй половине XVIII в. там побывали несколько исследователей-испанцев, а в печати появились ценные свидетельства очевидцев.

В