Походы викингов - Андерс Магнус Стриннгольм

В каком употреблении в древности был этот обычай защищать свое дело в честном, открытом бою, это можно видеть из рассказов, везде рассеянных в сагах, о знаменитых поединках. Тогдашние люди легко раздражались при действительных или воображаемых оскорблениях. Но как честь в их глазах стоила всего дороже и умы были чрезвычайно чувствительны к обидам, то вообще поединки гораздо чаще происходили по поводу личных отношений, немало за право собственности. Никакая неприязнь не оставлась без отмщения; ни одно обидное слово не сносилось хладнокровно: за это требовали кровавой расплаты.

Впрочем, было также в обыкновении решать поединками и тяжбы о праве, особливо в темных и сомнительных случаях. На это указывает Олаус Петри в своей шведской летописи, говоря о различных родах судопроизводства в древности: «Сначала у норманнов существовал такой обычай, — говорит он. — Если кто имел тяжбу с другим и нельзя было дознаться, кто прав и кто виноват, то тяжущиеся должны сражаться: победитель выигрывает дело». Тогдашние судьи не отличались уменьем раскрывать истину: при том сами, независимые и свободные, они уважали эти качества в других и не имели духа осуждать по одним предположениям; желали для своих приговоров ясной для всех и несомненной правды; оттого в тех случаях, когда совсем невозможно было дознание истины или примирение соперников, для тогдашних судей оставалось одно только средство: отдавать дело на суд невидимых и всеведущих сил[361] или соглашаться, если один из соперников вызывался доказать свое право в честном бою, по недостатку лучших доказательств.

Как свидетельствуют исландские древности, этот обычай принят был на всем Севере. Сага об Эгиле, столь же важная, как и любопытная по описаниям древних северных обычаев, рассказывает, что некто Атли, по случаю спора о наследстве с исландцем Эгилем, богатырем саги, был приглашен соперником на Гулатинг[362] в Норвегии, но когда Атли, по собственным словам саги, отправился на тинг со свидетелями, которые должны были присягать в этом, деле, Эгиль подошел к нему и сказал, что не хочет его присяги за свое добро. «Скажу тебе другой закон, — продолжал он, — выйдем здесь на поединок: кто победит, того и имение». Эгиль говорил правду: действительно, был и такой закон, и старинный обычай, что всякий, какое бы дело он ни защищал, имел право вызывать на поединок противника. Атли отвечал, что он не прочь от поединка, потому что «ты, — продолжал он, — предлагаешь мне то же, что и я предложил бы». Поединок назначен; на поприще сражения приведен вол для принесения в жертву будущим победителем. Атли и Эгиль долго обменивались тяжелыми ударами. Наконец, когда Эгиль заметил, что Атли не ранен ни одним мечом, бросился на него, повалил и грыз ему горло.[363] Затем, чтоб показать свою удаль, схватил он вола за рога и бросил его с такой силой на воздух, что у него выскочили затылочные кости.[364]

Асгрим Уллидагримсон имел на Альтинге в Исландии тяжбу с Ульфом Уггасоном, причем Асгрим, что редко бывало, случайным образом сделал ошибку против судебного обряда и назначил в свидетели только пятерых поселян вместо девяти (Edgardsman). Ульф Уггасон воспользовался оплошностью и обратил дело в ничто. Заметив это, Гуннар из Хлидаренди, столь же благородный человек, как искусный воин, вышел вперед и сказал Ульфу: «Ты обманул людской суд; вызываю тебя на поединок».

У всякого века своя образованность и свои обычаи, согласные с его понятиями. В младенческом состоянии народа брали перевес телесная сила. Во всех делах наиболее полагались на самих себя да на свой меч. По тогдашнему образу жизни, это казалось менее опасным, нежели кажется нам, живущим под другими условиями. Общее равновесие было следствием знакомого для всех искусства владеть оружием и равенства сил, более общего в сравнении с тем, какое допускают неодинаковые занятия и различный образ жизни нашего времени: меч одного удерживал спокойно в ножнах меч другого. Сверх того, чрезвычайно крепкое здоровье, какое мы едва ли считаем возможным при нашем изнеженном воспитании и кротких нравах, делало более сносными самые жестокие раны: на них смотрели равнодушнее, нежели в наше время. Во многих был такой воинский пыл, что они из одной отваги или для испытания силы вызывали на бой друг друга[365] В сагах встречаются люди, имевшие обычай спрашивать всякого встречного, знает ли он подобного им бойца и не считает ли себя таким же. Получив утвердительный ответ, тотчас же вызывали его доказать эти слова самым делом. Гордые храбрецы не любили сносить отказа при сватовстве невест от их отцов, братьев или других родственников, чье согласие было необходимо: за то вызывали их на поединок. Также, если два жениха сватались к одной невесте, неизбежным последствием бывал поединок, на котором нередко один из женихов расплачивался жизнью. В давности поединки, кажется, были двоякого рода, потому что норманны делали различие между обыкновенными (envig) и судебными поединками (bohngang). «Ты вызвал меня на судебный поединок, — заставляет одна сага говорить бойца Берси Кормаку, — а я предлагаю тебе поединок Ты очень молод и неопытен; судебный поединок подчинен строгим и суровым правилам, которые неуместны на простом поединке». — «Тебе так же плохо пришлось бы и на простом поединке, — отвечал Кормак, — оттого подвергаюсь опасности судебного поединка и ни в каком случае не уступлю тебе и смелости». Простым поединком назывался бой один на один, без соблюдения определенных правил относительно пространства, установленного порядка ударов и тому подобного; сражались, если хотели, на голой земле, не стесняясь никакими условиями. Но судебный поединок имел свои законы и требовал строгого соблюдения их.

Однако ж на Севере любили не одни телесные упражнения и не занимались ими исключительно. Для образования ума и упражнения умственных способностей в изящных искусствах не менее был важен другой род Idrotten (искусств), прекрасные игры.

Искусство скальдов пользовалось великим уваженном на Севере. Думали, что оно ведет начало от богов: асы называются слагателями песен (Liodasmidir); с ними, вероятно, явился на Север и поэтический образ выражения, Asarnal, язык богов. В песнях глубокомысленного содержания сохранялись наследованные от предков понятия и предания о сотворении мира, о происхождении и борьбе сил природы, о первых временах земной жизни и борьбе богов и народа в его долгом странствии по выходе из прежней родины; в форму благородно простых песен облекались мудрые житейские правила, предлагавшие высшее благоразумие, богатую опытность и внимательное наблюдение свойств людей; в военных песнях прославлялись дела cовременных богатырей и увековечивались подвиги павших. Древнейший поэтический образ выражения был Fornyrdalt, размеренная, стройная речь, имевшая основанием рифменные буквы или аллитерацию, подчиненную правилам со звучия в начальных буквах некоторых слов.