Картинные девушки. Музы и художники: от Рафаэля до Пикассо - Анна Александровна Матвеева

у знаменитого певца Фёдора Комиссаржевского, изучая русские оперы одну за другой: она ещё не оставляла надежды выйти однажды на сцену Комиссаржевский подружился со своей одарённой ученицей и даже пообещал приехать будущим летом в Смоленск для участия в любительском спектакле. Решили поставить по одному действию из «Рогнеды», «Фауста» и «Аиды», причём хор и оркестр набрать из любителей. (Но из-за каких-то местных интриг, провинциальной ревности спектакль расстроился.)

Примерно тогда же Мария Клавдиевна познакомилась со Станиславским, ещё только начинающим театральную карьеру; были у неё и другие интересные встречи, жизнь продолжалась, всё как-то устраивалось… Даже мать Тенишевой, неожиданно смягчившись, предложила Марии провести зиму в своей петербургской квартире, та сразу же согласилась и в итоге осталась в столице на два года.

Она не бросила уроки по рисунку и посещала занятия в училище Штиглица, которые, впрочем, вскоре прекратились из-за грубости одного преподавателя. Мария была близорука, всегда просила дать ей место ближе к модели, постоянно пересаживалась и однажды получила резкое замечание от учителя: «Если вы близоруки, то нечего и учиться рисовать». Мария обиделась и стала брать частные уроки у художника Нила Гоголинского, которого вспоминала с подлинной теплотой и признательностью.

С дочерью у Тенишевой отношения, увы, испортились – Маню всё-таки отдали в институт, и родственники со стороны мужа, как считала Мария, настраивали девочку против неё почём зря. Муж нашёл себе работу в Баку, стал юрисконсультом Нобеля и в Петербурге бывал редко, наездами. Но каждое своё посещение столицы использовал для того, чтобы объяснить Мане, как той не повезло с матерью. Институтское начальство не позволяло Марии Клавдиевне забирать девочку домой хотя бы на время; более того, как выяснилось, Рафаил Николаевич обсуждал тяготы своей семейной жизни с персоналом института. Он, как позже скажет Тенишева, «был малодушен, как старая баба, любил возбуждать к себе жалость и Бог весть как должен был клеветать на меня, чтобы завоевать к себе сострадание людей».

Замужняя женщина без спутника жизни, не нашедшая своего призвания, – такая доля не устраивала Марию Клавдиевну. За ней многие ухаживали, делали предложения, и вот, в горькую минуту, Тенишева ответила согласием некоему полковнику Б., хоть и не питала к нему «того глубокого чувства, которое <…> делает брак чем-то связующим, прочным…». Б. не интересовался искусством, он был поверхностным человеком, но это замужество помогло бы Марии вернуть уважение общества, приобрести положение, связи. И капитал, разумеется.

Пока выбирали день свадьбы, Мария Клавдиевна проводила время в столице в компании светской львицы Александры Николаевны Зыбиной, и та как-то раз попросила её принести с собой ноты. Я хочу, сказала Зыбина, чтобы вас наконец услыхал мой брат, князь Тенишев. Он большой любитель музыки и будет в восторге от вашего голоса.

Мария явилась к Зыбиной с нотами, но ничего не ожидая от знакомства с Вячеславом Николаевичем Тенишевым. Однако они сразу почувствовали взаимную симпатию. Князь любил и понимал музыку, высоко оценил голос Марии Клавдиевны, сказал, что часто охотится по соседству с Талашкином, и прислал на другой день огромную корзину ландышей.

Семейная жизнь Тенишева была схожа с той, что вела Мария Клавдиевна. Более шестнадцати лет князь практически не имел общения с супругой, но не разводился, поскольку не хотел скандала – и, наверное, не видел повода для того, чтобы его затеять. Влюбившись в Марию, Тенишев решился на развод и помог развестись ей самой (полковника Б., постоянно отсутствовавшего, просто скинули со счетов). Он был умным, обладал железной волей и выдающимися деловыми способностями – руководил брянскими заводами. Объяснились они с Марией в Париже, куда она уезжала всякий раз, когда в чём-то сомневалась и не находила выхода. «Мы протянули друг другу руки – судьба наша решилась».

Мария Клавдиевна, скорее всего, не любила Тенишева по-настоящему и не смогла полюбить его за годы брака. Она не берегла своего мужа, часто критиковала, многим оставалась недовольна. А ведь без помощи князя ей не удалось бы завершить ни одного дела, которые прославили в итоге её – и его – фамилию.

Первым ярким впечатлением новоявленной княгини стало необыкновенное свадебное путешествие, которое Вячеслав устроил во время весеннего разлива рек. Молодожёны сели на пароход князя «Благодать» – и торжественно отплыли от Бежицкой пристани. Между прочим, Тенишевы пригласили разделить с ними эту радость Киту, любимую подругу Марии: это была великодушная идея князя. Пароход шёл по Десне и Днепру, они любовались чарующими видами, посещали старинные города, доплыли до самого Киева…

После этой восхитительной поездки непросто было вернуться в обыденную жизнь. Вячеслава призывали дела на брянских заводах, так что он привёз Марию в Бежицу и показал огромный неухоженный дом, где им предстояло жить. Дом был к тому же совершенно пустым, поскольку первая жена князя забрала оттуда всё, что сумела вывезти.

Мария Клавдиевна пришла в ужас: мало того что там было невозможно жить, так ещё и архитектурный стиль отвечал моде 1870-х, когда богачи увлекались «псевдорусским» или «петушиным» стилем. «Русского в этих претенциозных постройках не было решительно ничего, – возмущалась Тенишева. – Никогда древняя Русь не украшалась подобной резьбой, а башни, балконы и выступы были всецело выдумкой бездарнейших архитекторов с нерусскими фамилиями, бог весть откуда ими вывезенные». Новой хозяйке не хватило духу начать обустраивать этот дом, она его сразу невзлюбила, как, впрочем, и «общество», которое ей пришлось разделять, – прямо напротив дома стоял завод, где строились мосты, паровозные котлы и даже локомотивы.

От скуки Мария Клавдиевна стала выращивать шампиньоны, «чтобы хоть куда-нибудь употребить избыток своих сил». Уже через месяц к столу были поданы первые плоды усилий, что изрядно повеселило Вячеслава. Он, к слову, был гурманом и любил вкусно поесть. Но одних шампиньонов оказалось мало – Мария скучала, тосковала по Киту и деятельной жизни в Талашкине. Она заболела желтухой, и местный доктор посоветовал Тенишеву увезти барыню прочь от заводского воздуха. Князь послушался врача и вскоре приобрёл в пятнадцати верстах от завода имение Хотылево.

Мать народа

Господского дома в Хотылеве не было, предстояла большая работа. Для того чтобы устроить здесь хозяйство наилучшим образом, Тенишевы обратились за советом к опытной Киту: она тут же взялась за дело, выписала хороший скот и лошадей, так как давно мечтала заняться коннозаводством. Вячеслав в то время был целиком поглощён строительством железного моста через Десну и предоставил жене полную свободу действий – как в Хотылеве, так и на заводе.

Мария только того и ждала! Ей давно хотелось навести свои порядки, условия жизни заводских рабочих виделись Тенишевой неприемлемыми. На 28