Тайна Элизабет - Михаил Радуга

Через несколько минут шатающиеся модифицированные рыцари в сопровождении хромого Джавера доковыляли до обширной площади, полностью забитой взбудораженными гражданами в распахнутых шубах и пальто. Там они медленно поднялись на деревянный помост, где обидно преданные патриоты Арогдора встретили их оглушающими отборными ругательствами и гневными возгласами. Под все взрастающие крики туда же вытащили мертвого Эйзенберга, голову Альберта и дергающуюся в предсмертных конвульсиях прожженную Свежую Розу с пеной у рта. Дождавшись пика волнения толпы, спокойный генерал бросил взгляд на доблестных рыцарей, в ответ они дружно подняли металлические перчатки вверх и синий дождь надолго озарил утреннее небо во всех направлениях.

Воцарившуюся тишину громко и четко прервал Джавер:

– Виват, Арогдор!

– Виват, Эйзен… – замялась оконфуженная толпа.

– Приветствую вас, граждане великого города на вулкане. Я, ваш преданный полководец армии Арогдора, генерал Айвор Джавер, со скорбью сообщаю вам, что наш предводитель, Варнер Эйзенберг, действительно оказался сыном Альберта Третьего.

– Позор! Не может быть! – взорвалась толпа. – Катастрофа!

– Они оба мертвы. Мы воевали из-за вражды между ними. Теперь этой войны нет. Нам просто не с кем воевать. Как высшее должностное лицо, я торжественно передаю Арогдор в руки нашего нового короля, храброго и достойного, молодого и умного, Томаса Первого, отныне короля Парфагона и Арогдора.

– Он сошел с ума! Не может быть! Они же нас убьют! – еще сильнее заревела толпа, все активнее расшатывая помост. – Позор! Твари!

Рыцари подняли вверх бластеры и вновь смертельные синие лучи осветили небо, отрезвив бешеную и рыдающую толпу, перед которой теперь вышел все еще тяжело дышащий Томас:

– Жители великого Арогдора! Я, Томас Первый, король Парфагона и Арогдора, объявляю завершение многовековой войны между нашими братскими народами. Никто никого не будет больше притеснять. Все правила и свобода жизни в Арогдоре остаются прежними. Отныне каждый из вас вправе жить в любом другом незанятом месте объединенной Селеции…

* * *

Через четыре дня вновь заживляющий раны Томас был на полпути обратно в невредимый Парфагон. Его грандиозную королевскую колонну сопровождали две центурии присягнувших боевых четырехруких мутантов. Впервые каменистую дорогу по ущелью он преодолел в комфортной голубой карете, которая раньше принадлежала Варнеру Эйзенбергу, что дало ему возможность в полном спокойствии много что обдумать и разобрать в своей непростой жизни. За ним ехала черная карета бывшего кровожадного генерала Айвора Джавера. Связанный, но в бесконечной опеке неотступной Кейт, он направлялся в сырую тюрьму той самой благочестивой Рыцарской академии, которая некогда сделала его талантливым военачальником. Прошлое его жены и ее связь с новым королем было решено держать в строжайшей тайне от рядовых подданных, так как такой странный факт родства можно было принять за очередное предательство.

Оказавшись ближе к вечеру у полуразрушенной мельницы между рекой Змея и одинокой Башней совершенства, оживший Томас попросил свернуть на ухабистую проселочную дорогу. Проехав еще немного вглубь темного леса, он вышел из мягкой кареты и пересел на радостного Билла, который тут же помчался к спрятанной в этих краях ненаглядной Элизабет. Так как Томас наотрез отказался с ней общаться по пути из Парфагона, болтливый Билл буквально за два дня сдружился с бывшей принцессой и с нетерпением ждал долгожданной встречи. Оставшиеся в живых рыцари во главе с Карлом Линном еле успевали за ними, чтобы не оставить короля без охраны и быстрее встретить своих старых друзей.

Вскоре нетерпеливый Томас разглядел вдалеке скромный деревянный дом охотника и мирно отдыхающих на лугу возле него товарищей, которые еще ничего не знали о глобальных изменениях во всей Селеции. Все это время они были вынуждены выслушивать бесконечные грандиозные идеи скучающего Алена, в этот момент с умным видом расхаживающего вокруг своих, хихикающих над ним, товарищей и что-то им упорно доказывая на правах умудренного опытом трибуна.

Чуть в стороне в воздушном белом платье гуляла немного потемневшая на солнце счастливая Элизабет, впервые в жизни увидевшая мир и свободу по-настоящему, а не только в волшебной фазе. Она беззаботно собирала душистые весенние цветы, но тут же выронила цветастый букет в зеленую траву, увидев своими загоревшимися глазами несущегося с болтающимся языком ликующего Билла, в седле которого едва держался израненный Томас. Сияющая девушка тут же бросилась им навстречу, развевая свои бесконечные белые волосы по теплому весеннему ветру:

– Привет! На колбасу не сдали?

– Нет, не сдали. Спасибо! – Челоконь помог спешиться сморщенному от боли Томасу и стал высоко и радостно прыгать, словно пародируя бешеного жеребца. – Угадай, что! Угадай, что!

– Что? – смущенно спросила она, глядя на молчаливого и покрасневшего рыцаря.

– Томас Первый, король Арогдора и Парфагона!

– Что?!

– Билл, Парфагона и Арогдора, – принципиально поправил радостного челоконя немного уязвленный король.

– Спасибо! Спасибо!

– Все получилось, Томас? Мы спасены? – воодушевилась Элизабет, от чего ее сверкающие голубые глаза почти округлились.

– Тебе еще не разрешили рот открывать.

– В книжках так с принцессами не разговаривают, между прочим, – осторожно подошла она, а затем убрала с его лица каштановые волосы и медленно обняла за могучую шею.

– Просто книжки у тебя неправильные.

– Да ну!

– А как нужно?

– Не помнишь? Ну, те моменты, когда потом целуются, – томно прошептала залившаяся краской девушка, потянувшись вверх к его лицу.

– Хм, я всегда пролистывал эти моменты.

– Сразу видно…

Томас все же наклонился и позволил ей достать до своих порезанных губ. Они слились сначала в нежном и спокойном, а потом жарком и голодном первом поцелуе, жадно обхватывая друг друга руками, словно боясь чего-то упустить. Все вокруг них внезапно пропало и перестало иметь смысл настолько, что даже тугой на ум челоконь догадался на всякий случай вернуться к рыцарям:

– Ого, я пошел. Спасибо! Арогдора и Парфагона! Шучу! Я быстрее пошел!

Томас вновь подошел к величественным Северным воротам. Почти каждый раз, когда он проходил через них в течение своей недолгой жизни, его статус удивительным образом становился выше. Как будто это был вовсе и не обычный проход в столичный город, а путь на новый жизненный этап. Но в свои двадцать четыре года он достиг столько, что даже эти магические двери уже не могли дать ему большего. Он отважно одолел внутренних коварных и внешних кровожадных врагов. Он благородно спас жизни тысячам простых людей и восстановил долгожданный мир на всей потрепанной Селеции. Он стал обожествляемым королем великого Парфагона и легендарного Арогдора. Весь трепещущий от восторга мир теперь принадлежал только ему. Если и существовали еще некие нерешенные проблемы, то они не шли ни в какое сравнение с тем, что ему было суждено пережить за последние кровавые месяцы.