Коварное бронзовое тщеславие - Глен Кук

Огонь померк под приглушенные расстоянием охи и ахи.

Следующий заряд тоже был армейским, хотя и менее зрелищным. Он взорвался облаком, озаренным внутренним огнем, которое испускало молнии. Они затруднили бы перемещение любого летуна, оказавшегося поблизости.

Некоторые кладбищенские псы подняли головы, навострили уши, издали мягкие, вопросительные звуки. Каштанка ответила рычанием, больше напоминавшим мурлыканье. Остальные вновь опустили головы на лапы.

Маленькая Страфа свалилась с ночных небес с Паленой и Орхидией. Паленая изо всех сил старалась казаться спокойной. Очевидно, в воздухе дамы вели оживленную беседу.

– Мы столкнулись с горгульями, – сообщила Орхидия. – Они сбежали. Не захотели задержаться и поболтать.

– Они оказались не настолько глупы, чтобы попробовать сотворить что-нибудь этакое, – добавила Страфа. – Но прокляли нас на своем языке.

У них есть язык?

– Они искали друзей, которые не вернулись с работы в городе, – сказала Орхидия. – Возможно, винили в этом нас.

– Что мы пропустили? – поинтересовалась Паленая, кидая грозные взгляды на Хагейкагомей и Пенни.

Маленькая Страфа тоже мрачно посмотрела на Пенни.

– Они только начали.

Паленая согнала пару собак и расчистила себе место рядом с Пенни. Орхидия проделала то же самое со стороны Хагейкагомей и даже положила руку на спину милой девочки. Хагейкагомей выглядела довольной. Маленькая Страфа устроилась позади меня, на коленях, как Тара Чейн. Она сдвинула Лунную Гниль к Пенни, но сама осталась рядом с Хагейкагомей. Страфа ничего не сделала и не сказала. Милая девочка не обратила на нее внимания и продолжила крепко прижиматься ко мне.

– Значит, ты действительно присматривала за мной в последние дни? – спросил я через левое плечо.

Фейерверки набирали силу.

– Когда поняла, кто я такая. Джиффи мне с этим помог.

– Джиффи – это тот здоровяк, – вставила Орхидия.

– Э. – Я вроде как догадался.

– Сначала я ничего не знала. И отправилась к дому бабушки. Думаю, инстинктивно. Я не знала почему, не знала, кто она. Просто то место казалось правильным.

Она положила мне на плечи ладони. Они дрожали.

– Кое-что я понял, но не мог найти в этом смысла, не нырнув в кошмарный омут некомпетентности.

– Значит, ничего не поняли, – ответила Орхидия. – Хотя насчет некомпетентности вы правы.

Разноцветный огневой вал на время отвлек наше внимание; затем в беседу включилась Лунная Гниль.

– Все это могло бы иметь для тебя смысл лишь в том случае, если бы ты провел всю жизнь на Холме. Только человек, мыслящий подобно Констанции Альгарде, мог совершить подобное, чтобы прищемить тщеславие Мейнесса Сторнса.

– Она о нем знала?

– Ну, не конкретно о нем. Она чувствовала, что назревает новый турнир. Следила за ним. Созвала нас. Но, как и все остальные, считала, что Мейнесс не вернулся домой из Кантарда.

– Я так и не добралась до дома бабушки, – сказала Страфа. – Наткнулась на Джиффи и Мин. Они увидели, что я напугана, ничего не понимаю и плачу, не зная, кто я и где нахожусь. И решили, что совершат добрый поступок, не подпустив меня к бабушке. Они только что с ней пообщались и думали, что маленьким детям не следует к ней приближаться.

Возможно, они были правы.

– Что они там делали?

– Она наняла их, чтобы изучить будущего супруга своей внучки, но выдала такой неправдоподобно большой аванс, что у них возникли подозрения. Мин знала кого-то, кому можно было заплатить за слежку, в то время как они с Джиффи собирались выяснить, что в действительности задумала бабушка. По какой-то причине Джиффи решил, что должен все время находиться при мне.

Причина же заключалась в том, что он был очарован с первого взгляда и хотел защитить малышку. Страфа всегда это умела. В этом состоял один из ее тайных талантов, и, возможно, именно его и жаждал заполучить Мейнесс в первую очередь. Разумеется, талант раскрывался в полную силу, когда Страфа выглядела потерявшейся, потрясенной, уязвимой девчонкой.

Я без труда понял, почему засосало Джиффи, особенно если его умственные способности соответствовали внешности.

– Один раз я пыталась предупредить тебя, но тогда еще не понимала, о чем говорю. В любом случае ты не обратил внимания. Ты был занят… – Ее руки на моих плечах сжались. – В любом случае…

Нас прервал очередной залп. Когда огни померкли, Лунная Гниль сказала:

– Пытаясь расстроить турнир, Констанция прибегла почти к таким же методам, как Мейнесс.

– Потому что мыслила в масштабах вечности, – ответила Орхидия. – Она с легкостью находила себе оправдания, называя это окончательным решением.

Тара Чейн сказала:

– Ты прав, Гаррет, считая, что смерть Страфы была случайностью. Уверена, Констанция планировала нечто столь же ужасное внешне, но чуть менее перманентное. Возможно, она хотела, чтобы Операторы решили, будто Страфа вне их досягаемости. Это в корне нарушило бы их замыслы. А она поймала бы Операторов, воспользовавшись их замешательством, с помощью тебя и твоих друзей. Ты бы захотел мести. Но когда Констанция свела Мин со Страфой, чтобы совершить жертвоприношение, что-то пошло не так. Мин должна была погибнуть, а Страфа – впасть в состояние, похожее на смерть, которое в конце концов развеялось бы. Уверена, ты не ошибся насчет того болта. Констанция трудилась над ним неделями, оттачивая заклинания и настраивая их для срабатывания в определенное время. Но болт отскочил от кости в теле Мин и сразил Страфу.

– Ага. – Это не совсем некомпетентность. Скорее похоже на злобную Судьбу. Во время войны мы постоянно с этим сталкивались. – Итак, после этого она все равно продолжила спектакль, но бросила нас под прикрытием фальшивого удара.

– Удар был настоящий, – возразила Тара Чейн. – Просто не настолько серьезный, как она делала вид.

– Значит… подведем итоги. Порочная Мин жива, хотя должна быть мертва. Метательница Теней планировала убить ее, когда нанимала. Моя Страфа мертва, но Мин предполагалось убить таким образом, чтобы можно было оживить Страфу.

Тара Чейн, Орхидия и Маленькая Страфа согласились: дело обстояло именно так.

– Так что же это за Страфа? И как во все это вписывается Хагейкагомей? Если вообще вписывается.

Милашечка отреагировала на свое имя, попытавшись прижаться ко мне еще плотнее.

– Она вписывается, – ответила Орхидия.

– Вот тут-то теория и становится эзотерической, – сказала Тара Чейн. – На изучение практических аспектов случившегося могут уйти годы.

– Поскольку вы все, похоже, наконец-то согласны поговорить об этом, почему бы не посвятить меня даже в те детали, которых я, по вашему мнению, не пойму? Иногда мне удается сделать умный вид.