Меч ненависти - Джеймс Салливан

Оле широко распахнул глаза, но не узнал пришедших. Его глазные яблоки закатились так, что видны были только белки. На лбу выступил пот.

Асла промокнула платком дряблое лицо дяди. Оле при этом даже не моргнул.

Затем женщина отбросила в сторону одеяло. Повязки на культях ног Оле были пропитаны коричневой жидкостью. Асла принялась резать бинты. Она убирала их кончиками пальцев и старалась как можно реже касаться дяди.

— Голубые искры… — пробормотал Оле и захихикал.

— Успокойся, дядя, успокойся. — Асла погладила его лоб.

— Божественная плеть… — Собаковод глубоко вздохнул. — Божественная…

Асла посмотрела на Гундара.

— Сейчас.

Священнослужитель наклонился вперед и прижал Оле к ложу обеими руками. В тот же миг Асла сняла повязки. Ткань прилипла к открытым ранам. Оле заревел словно зверь, пытаясь выгнуться. Из плоти потек темный гной.

Гундар дышал поверхностно, ртом. От вони захватывало дух. Он вынужден был смотреть в сторону и пытался подавить тошноту.

Асла работала поспешно. Она промыла раны самогоном. Теперь ее дядя лежал совсем тихо. Он потерял сознание. Как тонкие ветки, торчали из истерзанной плоти две кости. Кожа на бедрах была неестественно белой. Отчетливо видны были вены, воспаленные красные линии, поднимавшиеся к паху.

Асла обернула культи свежими тряпками. На ткани тут же проступили темные пятна.

Священнослужитель взглянул в лицо молодой женщине. Он сосредоточился на мелких морщинах, окружавших ее глаза. Она все еще была красива. Ее золотистая тяжелая коса спадала на плечи. Гундар понимал, почему Кальф просто не мог ее забыть.

Асла сменила повязки на культях рук. Оле по-прежнему лежал в глубоком беспамятстве. Что он имел в виду, когда говорил о божественной плети?

Гундар не отводил взгляда от лица Аслы. На лбу у нее образовались мелкие бисеринки пота. Наконец она закончила. Отерла лоб. Затем собрала грязные повязки, бросила их в очаг и подложила пару еловых веток.

Гундар налил себе еще стакан самогона. Казалось, язык у него покрылся мхом. Во рту появился неприятный привкус, словно он отпил грязной воды.

— Дашь мне немного? — спросила Асла.

Она стояла, склонившись над ведром, и терла себя щеткой. Когда она села за стол, руки ее горели огнем.

— Кальф не приносил одну из плеток Оле?

— Даже две, — вяло ответила Асла. — Они лежали там, где нашли моего дядю.

— Можно посмотреть?

— Это всего лишь собачьи плети. Эти ужасные штуки с шипами. Ты же знаешь.

— Пожалуйста.

— Я устала… — Женщина указала на обитый железом ящик. — Там они лежат. Что ты собираешься с ними делать?

Не отвечая, Гундар направился к сундуку. Йильвина с любопытством следила за ним взглядом. Обе плети лежали на вышитом голубом детском платье. Священнослужитель осторожно провел пальцами по одному из кожаных шнурков. В новые кожаные ремни были вплетены металлические детали. Гундар проверил один за другим. Старые железные части были покрыты тонким слоем ржавчины. Если потереть, металл снова начинал светиться серебристым. Новые железяки выглядели совсем иначе. Здесь ржавчина въелась глубоко.

Гундар посмотрел на острие ножа, вплетенного в кожу, с кромки которого лохмотьями опадал металл. Он выглядел как слоеный пирог. Священнослужитель обнаружил кольца от кольчуг, гвозди, кусок конской сбруи. Поверхность повсюду была зернистой. Эти металлические предметы долгое время ели ветер и непогода. Старику вспомнился краткий разговор, который состоялся у него с Оле. Собаковод полагал, что совершил паломничество и теперь с помощью Лута хочет научить собак покорности. Тогда Гундар не принял это всерьез…

Старик поспешно сунул плеть за пояс.

— Ну что? — спросила Асла.

— Он оскорбил богов! Йильвина права. Чудовище пришло не из Альвенмарка и не из Ничто. Я должен был догадаться! Трупы кричат о том, кто наслал эту кару. Они кричат об этом!

Гундар оставил фьорд далеко позади, он поднимался в горы. По этой же дороге когда-то шел со своими эльфийскими друзьями Мандред, когда они преследовали человека-кабана. Старый священнослужитель надеялся, что ему не придется подниматься в пещеру Лута. Оле был ленивым парнем! Наверняка не стал утруждаться и подниматься к самому перевалу.

Внезапно Гундар остановился и огляделся. Его не покидало чувство, что кто-то преследует его. Он настороженно вгляделся в снежную круговерть.

— Там ничего нет, — негромко произнес он. В тишине гор было приятно слышать свой голос. — Никакая опасность не угрожает! Я святой человек!

Последние слова он произнес немного громче. Не для того, чтобы произвести впечатление на предполагаемых преследователей. «Только чтобы услышать себя», — подумал он, хорошо понимая, что это ложь. Он не был создан для глуши. Он чувствовал себя хорошо под непротекающей крышей, где был шанс получить хотя бы два горячих блюда в день.

Кальф предлагал пойти с ним, но Гундар хотел быть один. Следовало разобраться в себе. Ему понадобилось столько времени, чтобы распознать такие однозначные вещи! Как могло случиться такое? Все жертвы, кроме Оле, состарились с противоестественной скоростью. Священнослужитель вспомнил Альфейду, прачку. Она была молодой женщиной. А когда ее нашли, тело было иссушено, словно у пережившей свое время. И Хальгарда… Гундару вообще не хотелось думать о несчастной девочке. Нет, то, что она осталась в живых, — не милость. Ребенок в теле дряхлой старухи. Как Лут мог быть жестоким?! Ткач Судеб послал призрачного палача, который разматывал нити судеб своих жертв, и жизнь их пролетала в мгновение ока. Эти смерти должны были быть знаками!

Гундар прибавил шагу. Он должен как можно быстрее понять, что происходит. Однако события последних недель ослепили его. Слишком много всего произошло! Искавшая прибежища эльфийская королева, Хорза, король Фьордландии, дважды посетивший деревню. Проход через эльфийские врата. Войско.

Оле, глупец, обокрал Железных людей и накликал гнев Лута на Фирнстайн. Гундар припомнил свое прощание. Он заклинал людей не покидать своих домов, нарисовал на всех дверях знаки копотью и мелом. Лут ведь не может наказать всех только потому, что ошибся один! Тяжело дыша, Гундар поднимался по тропе. Снег негромко скрипел под ногами. То был мирный, успокаивающий звук. Сквозь стыки проникала вода. Нужно было лучше смазать жиром сапоги. Ноги уже совсем промокли. Еще немного, и покажется укрепленный двор на горе. Там он сможет остаться на ночь. А завтра позаботится о своей обуви!

Гундар резко остановился. Неужели сзади шаги? Он обернулся. Метель стала гуще. Он не видел ничего, кроме кружащейся белизны.