Идиот нашего времени - Александр Владимирович Кузнецов-Тулянин

Детей. — Она веско выделила последние два слова. — Понимаете?

— Да я-то все понимаю, — потянул он тяжело. — Но и вы меня поймите. Я и с вашим Вадимом Петровичем хорошо знаком, и всегда как бы по деловому… Но, это мне не по силам, не по силам. — Он помахал руками перед собой. Тем более я — филиал. Я такой вопрос с начальством никогда не утрясу.

— Помимо статьи мы предлагаем еще информационный бюллетень каждые три недели в течении полугодия, — веско добавила Марфа.

— Нет-нет-нет-нет… — он поднес руки к голове, поник и кончиками пальцев обхватил себя за лоб и виски.

Посидели несколько секунд в напряженной тишине.

— Очень жаль, — сказала Марфа, поднимаясь однако с гордым видом.

Толик уже укладывал аппаратуру в кофр. Сошников закрыл блокнот, взял диктофон и тоже поднялся. Но он знал, что представление еще не закончено и что даже не достигнута кульминация.

— Ничего не поделаешь, — подавленным голосом сказал управляющий, поднялся, вышел из-за стола, всем пожал руки — даже Марфину пухлую ладонь слегка тиснул, одновременно приклоняясь к ней, накрывая ее запястье усами.

— Я вам хотя бы газетку оставлю, — мимоходом сказала Марфа. — Вышло уже несколько номеров, посвященных строительству центра. И, вот, спонсорам… — Она ловко выдернула из папки газету, быстро развернула ее, укладывая на стол. — Посмотрите, какой проект! Какое красивое здание будет… Оформлено со вкусом — правда?.. Писал вот — Игорь Александрович, наш талант… Фотографировал Анатолий, тоже мастер своего дела… — Да, кстати, вот, — Она перевернула страницу. — Металлурги на развороте — перечислили двадцать пять тысяч долларов. Неплохой материал, да?.. А вот, глядите-ка, о частных жертвователях. Вот женщина пожилая, перечислила на счет центра все свои сбережения — пятьдесят тысяч рублей, все до копейки!.. Оформлена страничка как — зацените!.. А это так — о заводе, который выпускает оружие. Они отказались внести свою лепту… — Голос ее немного изменился, стал чуточку вкрадчивым. — Тут Игорь, конечно, ужасно их расписал… Страшный пассаж о детоубийстве… Вы разве не знаете?.. Не читали?.. Подсчитано, что оружием этого завода за время его существования был убит миллион детей… И вот: отказ внести скромную лепту в строительство центра для детей-инвалидов… А это, как ты, Игорь, пишешь? Логично так и красиво: уже система… И заголовок, посмотрите: «Точи ножи булатные!» Прямо бандиты с большой дороги… И там прочее, что оружейники в своем решении проявили историческую последовательность… Я не ошибаюсь, Игорь?

— Не ошибаешься.

— Всего доброго, Юрий Евгенич. — Марфа расцвела особенно привлекательной улыбкой и сделала движение, похожее на желание приобнять управляющего. — Я надеюсь, до встречи?

— Конечно, до встречи, Марина Николаевна, — тихо, с пониманием, сказал он.

— Да, вот, на всякий случай моя визитка.

— У меня ваша визитка уже есть.

— Ну вот, на всякий случай еще… Здесь мой сотовый…

Наконец-то представление закончилось. Вышли. Сошников еле сдержался, чтобы не захохотать в приемной. Спускаясь по лестнице, давился смехом:

— Марфа! Что ты делаешь в сраной газете? С твоими талантами тебе нужно сидеть хотя бы на его месте.

— А то!

Во дворе, заставленном машинами, направились к своей «Хонде», возле которой, как огромный пингвин, стоял Виктор, жадно поедал сосиску в тесте — специально вышел на улицу, чтобы не ронять крошки в машине.

— А я думаю, ничего не получится, — сказал со своим обычным сомнением Толик.

— Цыплят по осени считают, — не оборачиваясь, на ходу кинула Марфа. И повернулась к Сошникову: — Игорь, а чего это он так с тобой за ручку трясся?

— Это так, к делу не относится.

— Чего рано? — спросил водитель полным ртом. — Облом?

— Подожди, Витюша, пока не уезжаем. — Марфа открыла дверь, собираясь усесться на свое место.

— А чего ждем?

— Ждем, ждем, Витя!

Виктор доел сосиску и стал усаживаться. Машина заметно присела на его сторону. В салоне было душно, открыли форточки.

— Ничего не выйдет, — опять скептически произнес Толик.

— На что спорим? — Марфа повернулась всем корпусом на своем сиденье и потянулась к нему полной тяжелой рукой. — Спорим, что как минимум на десять тысяч мы его раскрутим. На шоколадку?

— Годится. — Толик с кислой улыбкой подал ей руку.

Виктор тут же оживился — разбил.

— Ну, можешь отдать мне пивом, — снисходительно проговорил Толик. — Рядом с конторой есть киоск, там неплохое баварское, я тебе покажу.

— Нет уж! — Марфа была непреклонна. — Отдавать придется тебе. Только учти: я люблю горький шоколад. И никакой импортной гадости.

— Толик, а ведь ты скорее всего проиграешь, — заметил Сошников.

— Правда? — удивился тот. — Ты уверен?

— Пять против одного.

Толик погрустнел — Сошникову он верил. Некоторое время молчали. Наконец Толик нетерпеливо сказал:

— Будем ждать, пока он всю газету прочитает?.. А если он ничего не решит, так и будем здесь торчать?

— Да нет же, не всю газету, — вместо Марфы сказал Сошников. — Он читает, конечно, об отказниках.

— Ну да, — согласилась Марфа. — А потом еще будет созваниваться с Москвой. Сумма для нашего захолустья охренительная.

— Такое почитать, так сразу захочется этот завод взорвать, — высказался водитель, который из всех сотрудников редакции был самым добросовестным читателем своей газеты.

— Я их от чистого сердца крыл, — кивнул Сошников. — Они того стоят.

— А вот этот директор банка, Смирнов, такой хороший дядечка, — заговорила Марфа. — А как же ты его крыть будешь, если он откажется?

— Ну во-первых, крыть его не придется, потому что Земский не позволит. А если бы пришлось, то, поверь, что сделал бы это с не меньшим удовольствием. Ты не смотри на его елейную морду. Он самый обычный ростовщик, богатый ростовщик. Что может быть приятнее, чем полить грязью людей, дающих деньги в рост?

Марфа поморщилась, помолчала и вдруг встрепенулась:

— Богатые делятся на тех, кто дает рекламу и на тех, кто ее не дает.

«К чему это она?» — подумал Сошников.

— Я недавно прочла книгу о рекламном криэйторе, черт его знает, как правильно?

— Уже пишут «креатор».

— Ну да. Теперь это моя любимая книга. Хотя тот, кто ее сочинил, ни черта не понимает в рекламе. Он думает, что в рекламе главное, что мы придумаем, ну там, сюжет, идея… Такая чепуха. В рекламе главное раскрутить клиента. Чтобы он согласился выложить баблусики. А для клиента главное — цена. Но уж если его раскрутили, то он любой сюжет схавает.

— Ну, допустим, откровенную халтуру не схавает, — возразил Сошников.

— А ты не пиши откровенную халтуру, — многозначительно подняв брови, сказал Марфа.

— Я не пишу халтуру.

— Вот и хорошо…

— Объясни только, чем тебе понравилась книга, если автор ни черта не смыслит в теме, за которую взялся?

— Ну, очень здорово, совсем не похоже на нашу жизнь. И так…