Ты только попроси. Сейчас и навсегда - Меган Максвелл

Я смотрю на Эрика. Он так и стоит на лестничной клетке, опершись на стену, не сводя с меня глаз. Я вижу, как в двери входит Марта и, подмигнув мне, шепчет:

– Если ты скажешь «нет» моему упрямому братцу, клянусь, что я приведу сюда всех из «Гуантанамеры», чтобы переубедить тебя. Мы будем пить и кричать: «Сахарок!» – Я смеюсь. – Подумай только, каких усилий ему стоило попросить у нас всех о помощи. Этот парень разбился вдребезги, и тебе это нужно каким-то образом компенсировать. Давай, люби его так же, как и он тебя.

Я смеюсь. Эрик тоже улыбается, и тут кричит моя племянница:

– Те-е-етенька! Дяденька Эрик пообещал, что этим летом я проведу с вами три месяца каникул в твоем бассейне, а что касается ки… ой, Флина, то он очень крутой. Я тащусь от него. Ты не видела, как он играет в «Mario Cars». Просто здорово! Он очень классный.

Все это похоже на метро в час пик. В гостиной полно народу, вот только Эрик до сих пор стоит за дверью и смотрит на меня своими удивительными глазами. Вдруг заходит Флин. Увидев меня, он просто вешается мне на шею. Он обнимает меня и отчаянно целует. Обожаю его поцелуи. Отпустив меня, он на минутку исчезает, а потом я начинаю хохотать: я вижу, что он тянет за собой красную рождественскую елку.

Неужели они привезли с собой дерево желаний?

Я смеюсь и смотрю на Эрика, а тот лишь пожимает плечами.

– Тетя Джуд, – говорит Флин, – мы до сих пор не прочитали желания, которые загадали на Рождество. – Я растрогана, и мальчик шепчет: – Я переписал свои желания. Те желания, которые я написал на Рождество, были не очень хорошими. А еще я рассказал дяде Эрику, что тоже скрывал от него всякие секреты. Я рассказал, что это я тогда взболтал кока-колу, чтобы она взорвалась тебе в лицо, и что это по моей вине ты упала в снег и заработала себе ту жуткую рану на подбородке.

– И почему же ты ему все рассказал?

– Я должен был это сделать. Ты всегда была ко мне доброй, и он должен был об этом знать.

– Кстати, дорогая, – замечает Соня, – начиная с этого года мы будем праздновать Рождество вместе. Больше никаких праздников врозь.

– Отлично, бабушка! – выкрикивает Флин, и я улыбаюсь.

– Мы тоже к вам присоединимся, – растроганно уточняет отец.

– Ух-тышка, дедуля! – хлопает в ладоши Лус, а Эрик забавляется, держа руки в карманах.

Я смотрю на него. Он смотрит на меня. Наши взгляды пересекаются, и, когда я была уверена, что больше никто не появится, в квартиру заходят Бьорн, Фрида и Андрес с маленьким Гленом на руках. Мужчины ничего не говорят. Они только смотрят на меня, обнимают и целуют. А Фрида, обнимая, шепчет мне на ухо:

– Когда простишь его, накажи хорошенько! Он это заслужил.

Мы обе смеемся, и я закрываю лицо руками. Я не могу в это поверить. Мой дом полон людей, которые меня любят. И все это организовал Эрик. Я взволнована. Чертовски взволнована. Эрик – единственный, кто еще стоит за дверью. Я запретила ему входить. Он решительно подходит к двери.

– Я люблю тебя, малышка, – заявляет он. – Я буду говорить тебе это наедине, перед нашими родными и перед всем миром. Ты была права. После того что случилось с Ханной, я закрылся в кокон, что не очень хорошо отразилось на моих родных. Я поступил плохо, особенно с Флином. Но ты появилась в моей жизни, в наших жизнях, и все изменилось к лучшему. Любимая, поверь, ты центр моего существования.

Мягкое «о-о-хх!» вырывается с уст сестры, вызвав у меня улыбку, а Эрик продолжает:

– Я знаю, что не всегда поступал хорошо. У меня скверный характер, я черствый, иногда утомительный и невыносимый. Я постараюсь это исправить. Я тебе не обещаю на сто процентов, потому что не хочу обманывать, но я попытаюсь. Если ты согласишься дать мне еще один шанс, мы вернемся в Мюнхен с твоим мотоциклом, и обещаю, что я сам буду громче всех аплодировать и кричать, когда ты будешь участвовать в соревнованиях. Я даже, если захочешь, буду гонять с тобой на мотоцикле Ханны по окрестностям. – И, всматриваясь мне в глаза, шепчет: – Малышка, пожалуйста, дай мне второй шанс.

Все на нас смотрят.

Стоит полнейшая тишина.

Все молчат. Мое сердце бешено стучит.

Эрик снова это сделал!

Я люблю его! Люблю и обожаю его. Именно такой Эрик-романтик сводит меня с ума.

Я подхожу к двери, выхожу в коридор, подхожу к Эрику и, поднимаясь на цыпочки, приближаю свои губы к его губам, провожу языком по его верхней губе, потом по нижней и, укусив его, заявляю:

– Ты не утомительный. Мне нравится твой скверный характер, нравится, когда ты не в духе, и я не разрешаю тебе меняться.

– Хорошо, дорогая, – соглашается он, широко улыбаясь.

Мы смотрим друг на друга. Мы пожираем друг друга глазами. Мы улыбаемся.

– Айсмен, я люблю тебя, – наконец произношу я.

Эрик закрывает глаза и обнимает меня, прижимает к себе, и все начинают аплодировать.

Эрик целует меня, а я его. Я зарываюсь в его объятия, желая никогда больше его не отпускать.

Так проходит несколько минут, наконец он отстраняется от меня. Все умолкают.

– Малышка, ты два раза возвращала кольцо, и я надеюсь, что третьего раза не будет.

Я улыбаюсь, и, к моему очередному удивлению, он становится на одно колено, поднимает в руках кольцо с бриллиантом и говорит, приведя меня в совершенное замешательство:

– Знаю, что ты попросила меня жениться на тебе, но это был просто порыв… А на этот раз я хочу, чтобы это был мой порыв, более того, я хочу, чтобы это было официально перед нашими родными. – И, окончательно меня ошарашив, продолжает: – Сеньорита Флорес, ты хочешь выйти за меня замуж?

У меня начала зудеть шея. Опять пятна!

Я чешусь. Свадьба? Я так нервничаю!

Эрик смотрит на меня и улыбается. Он знает, о чем я думаю. Он поднимается, приближает свои губы к моей шее и нежно дует. В этот самый момент я понимаю, что именно он стал моим бойцом, а я – его. И, обхватив руками его лицо и глядя ему в глаза, отвечаю:

– Да, сеньор Циммерман, я хочу выйти за вас замуж.

В квартире все взрываются от радости.

Скоро свадьба!

Мы с Эриком обнимаемся и счастливо смотрим друг на друга. И тогда я цепляюсь за щеколду и закрываю дверь. Со своим возлюбленным я оказываюсь наедине на лестничной площадке.

– И ты все это организовал ради меня?

– Ага, малышка! Я использовал тяжелую артиллерию, потому что ты не хотела меня ни слушать, ни видеть, ни целовать, ни давать еще один шанс, – шепчет он, целуя меня в шею.

Я сейчас зацелую его! Вне себя от счастья, шепчу, наслаждаясь его сладкими поцелуями:

– Мне кое-чего не хватало…

– Чего же?