Войны мафии - Лесли Уоллер

Он определенно не слышал шагов у себя за спиной. И не чувствовал тревоги. Это было не обычное уличное напряжение – стой, сукин сын, быстро – часы, кольца, бумажник, шевелись, ублюдок!

К нему шагнул человек в маске, второй оказался у него за спиной. Чарли упал на вытянутые руки, пытаясь уберечь от удара лицо. Первый вытащил какое-то оружие. Чарли лежал ничком, разбросав руки. Автоматически он отметил, что нападающие – белые.

Он смотрел на палец, застывший на спусковом крючке. Мышцы его шеи напряглись, словно это могло помочь отразить удар пули. Последний звук, который ему суждено услышать, подумал Чарли, будет коротким рявканьем пистолета. Но звук выстрела оказался на удивление тихим – хлопок, словно отлетела крышка банки с пивом. Боль пронзила его запястье около вены. Чарли посмотрел на руку, но парень в маске быстро нагнулся и дернул его за руку. В рамке его расставленных ног Чарли увидел блистающий в холодном мраке Белый дом.

И сразу же погрузился в темноту. В последний момент он попробовал угадать дизайнера, нарисовавшего план покушения... Кажется, третьего?..

Он заснул.

На Востоке есть пословицы о каждом месяце года. О марте говорят, что он нападает, как лев. Но как уходит февраль, лучше всех описал Бакстер Чой. Он сказал – как вторая мировая война. Вполне естественно для такого кровавого бизнеса.

В мире торговцев наркотиками свой этикет. К примеру, Рико, распоряжавшийся от Девяносто шестой до Сто десятой Западной, был и бухгалтером, и кассиром, и курьером. Каждый, наделенный, такой высокой ответственностью, водил, как и он, семиместный «кадиллак-флитвуд», с металлическими украшениями и вишневой обивкой кресел.

Ровно в 11.30 – в законспирированных организациях дисциплина – это все! – он встретился со Спидо, владения которого раскинулись от Сто десятой до Сто двадцать пятой Западной. Встречи всегда происходили на углу Девяносто шестой и Парковой, где сходились железнодорожные пути. Спило приезжал на черном «даймлере» в золотых звездочках по всему корпусу.

Третий участник встречи, подъезжавший из делового центра на ослепительно оранжевом «роллсе», собирал наличные и передавал указания на завтра. Расписание встреч было настолько незыблемым и настолько не представляло интереса для полиции, что местные ребятишки прибегали на угол развлечь их брейк-дансом. Иногда из одного из лимузинов высовывалась рука со стодолларовой купюрой для артистов.

В четверг, когда все три лимузина притормозили на углу Девяносто шестой и Парковой, проезжавший мимо мотоциклист послал в сторону живописной компании воздушный поцелуй. Что-то прокатилось по асфальту, когда он исчез в облаке выхлопных газов. Дельцы продолжали расчеты.

Ослепительная вспышка озарила улицы. Высокие дома ниже Девяносто шестой словно утонули во мраке. Потом раздался оглушительный рев, словно Земля столкнулась с Марсом. Разноцветные куски металла дождем посыпались на прохожих в радиусе ста ярдов. Невообразимое зловоние распространилось примерно по такому же пространству.

Маленьких танцоров отшвырнуло за линию электропередачи. Железнодорожное сообщение прервалось на тридцать шесть часов. Подсчитывая причиненный ущерб, Тони Рего содрогнулся: полмиллиона наличными, сгоревшими и разлетевшимися, и дважды по столько в виде кокаина и МегаМАО.

– Но больнее всего, – сказал он по телефону Винсу, – что все видят, как нас заставили жрать дерьмо.

– Найди, кто это сделал.

* * *

Детоксикационный центр на углу Сто семнадцатой и Бродвея – флагман всей эскадры – стал ареной бурной общественной жизни. На пятачке перед входом разыгрывались все виды драм – супружеские ссоры, примирения, романы, и ни один коп не решался поискать здесь место для своей твердой поступи. Несмотря на постоянный поток посетителей, Медицинский центр Риччи № 201 оставался островком неумирающей надежды в трясине отчаяния.

Тони Рего выстроил перед собой сотрудников и допрашивал каждого по отдельности. Но никто ничего не слышал об оппозиции, настолько свирепой, что предпочитает взорвать полтора миллиона наличных, вместо того чтобы украсть их.

– Думайте. Вспоминайте. Какие-нибудь типы с жалобами, недовольные, проходимцы...

– А те, что приходили утром, – они правда электрики? – спросила медсестра. – То есть, конечно, не медсестра, а просто тоненькая, очень хорошенькая негритянка в белой форме, с термометром, висевшим на шее.

– Говори, Делия.

– Ну, те два парня, проверявшие проводку?

– А что с проводкой?

– Ничего?.. – протянула Делия со свойственной ей вопросительной интонацией. – Эти два желтые?

– Как это – желтые?

– Ну, китаезы?..

Прежде чем Тони сумел подобрать ответ, прямо у него под ногами раздался взрыв, разнесший его и оказавшихся поблизости сотрудников на куски. Кирпич и осколки камня посыпались на пол. Оставшиеся в живых услышали ужасный, стонущий звук, словно содрогнулось все здание.

Так оно и было.

Пожарное управление едва успевало отбиваться от репортеров. Погибло тридцать человек – служащих и посетителей. Пострадавших развезли по ближайшим больницам. Многие оказались погребенными под руинами.

– Мы ищем. Мы пустили собак, работаем с теплоискателями. – Перед телекамерами говорил начальник пожарного управления. – Такого мы еще не видели, если не считать фильмов о землетрясениях.

– Всякий истеблишмент уязвим, – напомнил Никки Бакстеру Чою. – Но я ожидал большего, чем серия затрещин.

– Лучше меньше, да лучше, – сказал Бакстер, прикуривая сигару. – Проклятие, я знаю, в чем радость жизни.

– Черта с два ты знаешь, – ухмыльнулся Никки. – Это звучит как догмат культа Бахуса.

Его жизнь полностью переменилась, но одевался он по-прежнему, словно возвращаясь после изнурительного теннисного матча. Они с Чоем встретились, чтобы переброситься словечком, около маленького магазинчика, угощавшего жителей Нью-Йорка содовой и сливочно-шоколадным мороженым.

Эти три недели пролетели незаметно. Многое изменилось с тех пор, как он ошеломленно наблюдал за первыми быстрыми, моментальными, импульсивными действиями Чоя. Молниеносная игра, затеянная для того, чтобы ослепить, причиняя боль.

– Ну ладно, – произнес Чой. Никки правильно подметил, что в программу ирландских иезуитов культ Бахуса не входил. Зато про уличные драки Бакстер мог бы сам написать учебник. – Это военные действия, французик, – произнес Чой, и его глаза злобно сверкнули. – Изобретение конфедератов времен Гражданской войны. Бей-и-беги.

– Я учусь, Бакс, я учусь.

– У нас нет штаб-квартиры. У нас нет штаба вообще. Мы – пять шустрых китайцев на мотоциклах, но мы в узел завяжем Риччи.

Никки кивнул.

– С этим не станет спорить даже пожарное управление. Кстати, три взрыва в медицинских центрах объявили результатом действий уличных шаек. Это то, что я называю формированием мнения. Как тебе удалось организовать взрывы так чисто?