Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

— Ретт Батлер, это еще одна ваша мерзкая шуточка?

— Я раскрываю вам душу, а вы полны подозрений! Нет,Скарлетт, это bonа fide[22] честное предложение.. Признаю,появление у вас в такое время н?? свидетельствует о том, что я такой ужтактичный человек, но есть весьма веская причина, объясняющая моюневоспитанность. Завтра утром я уезжаю надолго и боюсь, отложи я этот разговордо своего возвращения, вы еще возьмете да выскочите замуж за другого, у коговодятся деньжата. Вот я и подумал: почему бы ей не выйти за меня — у меня ведьесть деньги! Право же, Скарлетт, я не могу провести всю жизнь, гоняясь за вамив ожидании, когда удастся втиснуться между двух мужей!

Это была не шутка. Сомнений быть не могло. У Скарлеттпересохло в горле, когда до нее дошел смысл его слов; она глотнула и посмотрелаРетту в глаза, пытаясь найти разгадку. Глаза его искрились смехом, но было всамой глубине и что-то другое — что-то, чего Скарлетт прежде никогда не видела,какой-то непонятный блеск. Ретт сидел с непринужденным, небрежным видом, но оначувствовала, что он наблюдает за ней напряженно, как кошка за мышиной норой. Подего спокойствием угадывалось крепко взнузданное нетерпение, и Скарлетт,испугавшись, невольно отшатнулась от него.

Значит, он действительно предлагает ей вступить в брак —совершает нечто невероятное. Когда-то она думала о том, как мучила бы его,сделай он ей предложение. Когда-то она думала, что если он все же произнесетэти слова, уж она над ним поиздевается и с удовольствием и злорадством дастпочувствовать свою власть. И вот он произнес эти слова, а у нее и желания невозникло осуществить свое намерение, ибо сейчас он был в ее власти не больше,чем всегда. Хозяином положения по-прежнему был он, а не она.

Скарлетт разволновалась, как девчонка, которой впервыесделали предложение, и лишь краснела и заикалась.

— Я.., я никогда больше не выйду замуж.

— О нет, выйдете. Вы рождены, чтобы быть чьей-то женой.Так почему бы не моей?

— Но, Ретт, я.., я не люблю вас.

— Это не должно вас удерживать. Я что-то не помню,чтобы любовь играла большую роль в двух ваших предшествующих предприятиях.

— Да как вы смеете?! Вы же знаете, как мне дорог былФрэнк! Ретт молчал.

— Дорог! Дорог!

— Ну, не стоит об этом спорить. Готовы ли вы подумать омоем предложении, пока я буду отсутствовать?

— Ретт, я не люблю ничего откладывать. Я лучше скажувам сейчас. Я скоро уеду отсюда в Тару, а с тетей Питти останется Индия Уилкс.Я хочу уехать домой надолго, и я.., я не хочу больше выходить замуж.

— Глупости! Почему?

— Но, видите ли.., в общем, не важно. Просто не хочувыходить замуж, и все.

— Но, бедное мое дитя, вы же ни разу еще не былипо-настоящему замужем. Откуда вам знать, что это такое? Согласен, вам не оченьвезло: один раз вы вышли замуж, чтобы досадить, другой раз — из-за денег. А выкогда-нибудь думали о том, что можно выйти замуж — ради удовольствия?

— Удовольствия?! Не говорите глупостей! Никакогоудовольствия в браке нет.

— Нет? Почему?

К ней вернулось некоторое спокойствие, а вместе с ним иприродное свойство говорить все напрямик, усиленное действием коньяка.

— Это удовольствие для мужчин, хотя одному богуизвестно, что они тут находят. Я этого никогда не могла понять. А женщинезамужество приносит лишь бесплатную еду, прорву работы да еще необходимостьмириться с мужскими причудами. Ну, и, конечно, по ребенку в год.

Ретт расхохотался так громко, что смех его эхом прокатилсяпо притихшему дому, и Скарлетт услышала, как открылась кухонная дверь.

— Прекратите! У Мамушки уши как у рыси. Неприлично ведьсмеяться так громко после.., словом, перестаньте. Вы же знаете, что это правда.Удовольствие! Че-пу-ха!

— Я ведь уже сказал, что вам не везло, и ваши слова этоподтверждают; Вы были замужем за мальчишкой и за стариком. Да к тому же вашаматушка наверняка говорила вам, что женщина должна мириться «со всем этим» радисчастья, которое приносит материнство. Ну, так это не так. Почему же вам невыйти замуж за отличного молодого мужчину со скверной репутацией и умениемобращаться с женщинами? Вот от такого брака вы получите удовольствие.

— Вы грубиян, и к тому же самовлюбленный, и я считаю,что наш разговор слишком далеко зашел. Он.., он просто стал вульгарным.

— Но и весьма занимательным, верно? Могу поклясться, выникогда прежде не обсуждали супружество ни с одним мужчиной, даже с Чарльзомили Фрэнком.

Она насупясь посмотрела на него. Слишком много Ретт знает.

Интересно, подумала она, где это он выучился всем своимзнаниям насчет женщин. Сущее неприличие.

— Не надо хмуриться. Назовите день, Скарлетт. Я ненастаиваю на том, чтобы немедля вести вас под венец и тем испортить вамрепутацию. Мы выждем положенный приличием срок. Кстати, а сколько это —«положенный приличием срок»?

— Я ведь еще не сказала, что выйду за вас. Неприличнодаже говорить о таких вещах в такое время.

— Я же сказал вам, почему говорю об этом сейчас. Завтрая уезжаю и слишком пылко влюблен, чтобы дольше сдерживать свою страсть. Но бытьможет, я чрезмерно ускорил события. — И совсем неожиданно — так, что онадаже испугалась, — он соскользнул с дивана на колени и, положив руку насердце, быстро речитативом заговорил: — Прошу простить меня за то, что напугалвас пылкостью своих чувств, дорогая моя Скарлетт, — я хочу сказать:дорогая моя миссис Кеннеди. От вашего внимания едва ли ускользнуло то, что снекоторых пор моя дружба к вам переросла в более глубокое чувство — чувствоболее прекрасное, более чистое, более святое. Осмелюсь я назвать его? Ах! Ведьэто любовь придала мне такую смелость!

— Прошу вас, встаньте, — взмолилась она. — Вывыглядите так глупо. А что, если Мамушка зайдет и увидит вас?

— Она будет потрясена и не поверит глазам своим,впервые увидев, что я веду себя как джентльмен, — сказал Ретт, легкоподнимаясь с пола. — Послушайте, Скарлетт, вы не дитя и не школьница,чтобы отделываться от меня под дурацкими предлогами приличий итому подобного.Скажите, что вы выйдете за меня замуж, когда я вернусь, или, клянусь богом, яникуда не уеду. Я останусь здесь и каждый вечер буду появляться с гитарой подвашим окном и распевать во весь голос серенады, и так вас скомпрометирую, чтовам придется выйти за меня замуж, чтобы спасти свою репутацию.

— Ретт, будьте благоразумны. Я вообще ни за кого нехочу замуж.

— Нет? Вы не говорите мне настоящей причины. Дело же нев девичьей застенчивости. Так в чем же?