Снежная королева - Джоан Виндж

– Шкуры? – Она с легким недоверием в глазах снова повернулась к Спарксу и увидела на его лице полное недоумение. – Звездный Бык никогда бы не сделал ничего подобного. Зачем ему это?

– Вам, разумеется, лучше могут быть известны его намерения; это ведь ваш приближенный. – ПалаТион поправила кобуру на поясе – чтобы скрыть готовый прорваться гнев. – Но у кого еще имелись столь широкие возможности утопить целую колонию меров сразу?

Мне все это очень не нравится, Я недостаточно хорошо ориентируюсь в данной ситуации. Ариенрод задумчиво провела пальцем по тонкой резьбе.

– Что ж, честно говоря, комиссар, даже если Звездный Бык действительно это сделал, я не понимаю, почему, собственно, вы-то так этим удручены? Он ведь все равно умрет, как только наступит Смена Времен Года. – Она с фаталистической покорностью и призрачной улыбкой на устах пожала плечами.

– Закон не может принимать это во внимание, ваше величество. – ПалаТион выразительно посмотрела на нее. – И, кроме того, это слишком легкое наказание для вашего Звездного Быка.

Спаркс резко повернулся к ней, но взял себя в руки и лишь пригладил волосы.

Но Ариенрод рассердилась так, что в ушах у нее зашумела кровь.

– Заботьтесь лучше о себе, инопланетянка! Особенно после Смены Времен Года. А нам предоставьте нашу собственную судьбу.

– К сожалению, наши судьбы связаны, ваше величество, поскольку Тиамат входит в состав Гегемонии. – Ариенрод показалось, что эти слова – «входит в состав» – ПалаТион выделила особо. Она явно не верила Ариенрод; перестала верить еще тогда, когда та начала блефовать. ПалаТион знала – да, знала! – что у Зимы свои планы насчет Смены Времен Года; но настолько же хорошо знала она и то, что не в силах предотвратить их воплощение в жизнь. Ариенрод поспешно отошла на прежние позиции.

– Так или иначе, ваше величество, мне необходимо арестовать Звездного Быка и допросить его. Я надеюсь на вашу помощь. – Разумеется, она никакой помощи от Ариенрод не ожидала.

– Я сделаю все, что в моих силах. Действительно, необходимо как-то распутать это неприятное дело. – Ариенрод перебирала нитки хрустальных бус, водопадом падавшие с ее высокого ожерелья-воротника на блузу серебристого цвета. – Но Звездный Бык живет так, как ему вздумается; приходит и уходит, когда захочет. Я не знаю, когда в следующий раз увижу его.

ПалаТион криво усмехнулась.

– Мои люди тоже займутся его поисками. Но, разумеется, вы, ваше величество, очень помогли бы нам, если бы назвали его имя.

Ариерод жестом поманила к себе Спаркса, потрепала его по руке; он вздрогнул, словно прикосновение Снежной королевы обожгло его холодом.

– Простите, комиссар. Я никому не могу назвать его настоящее имя; сделав это, я нарушила бы его доверие и саму концепцию его восприятия на Тиамат. Но я непременно буду настороже… – Она коснулась застежки, которой были собраны на затылке густые рыжие волосы Спаркса, намотала на палец его локон. Он молча смотрел на нее, исполненный благодарности и доверия. Она улыбнулась ему, и он неуверенно улыбнулся в ответ.

– Хорошо. Я постараюсь выяснить это сама. Но тогда уж я заполучу его непременно! – ПалаТион поклонилась и, гордо подняв голову, быстро пошла прочь.

Спаркс с облегчением засмеялся, словно сбросив тяжкое бремя.

– Прямо у нее под носом!

Ариенрод позволила себе посмеяться с ним вместе, не испытывая при этом настоящего удовольствия и вспоминая те времена, когда смех был самой простой и естественной вещью и порождался радостью, а не болью…

– Жаль, она так и не сумеет узнать, кого только что упустила. – Но мне необходимо быть в этом уверенной!

Что ж, Звездному Быку придется какое-то время поносить маску обычного человека.

Спаркс кивнул, внезапно посерьезнев.

– Да, конечно, – но почему-то в словах этих прозвучала внезапная горечь.

– Что же все-таки там произошло – на том берегу, во время Охоты? – Она наклонилась к нему ближе, заставляя его смотреть ей прямо в глаза.

– Я же рассказал тебе все, что видел сам! Мы убивали меров как обычно, а потом бросили их там – чтобы этот Нгенет нашел… И больше ничего. – Он скрестил руки на груди. – Я не знаю, что там произошло. Клянусь Хозяйкой, мне бы и самому хотелось это узнать… – в голосе его слышалась затаенная мольба.

Ариенрод отвернулась, чувствуя, как лицо ее каменеет. Неужели хотел бы? Ну что ж, тогда, клянусь всеми богами, ты этого не узнаешь никогда!

Аэросани плавно остановились.

Гундалину молча посмотрел на Мун, услышав вырвавшееся у нее приглушенное проклятие. Очередная каменная гряда преграждала им путь на вершину холма. Он никогда не бывал и думал, что никогда уже не побывает в столь удаленных от Звездного порта районах, заваленных многометровой толщей снега. Но Тиамат снова входила в перигей своей орбиты, близилось настоящее лето, Смена Времен Года, и сами солнца-Близнецы находились сейчас ближе всего к Черным Воротам. Гравитационное влияние Ворот увеличивало солнечную активность, постепенно превращая экваториальные районы Тиамат в настоящее пекло.

В течение последних нескольких дней, пока они выбирались из серебристо-черной дикой тундры, где находилось логово разбойников, погода улыбалась им. Безбрежное сияющее синевой небо простиралось в молчании над далекими горными вершинами и чистым ковром снегов. И с каждым днем, несмотря на то, что ехали они на север, становилось теплее, температура уже приближалась к нулю, а в полдень, когда Близнецы бывали в зените, поднималась даже выше нуля. Их первоначальная благодарность весенним денькам постепенно сменилась отчаянными проклятиями, поскольку все больше обнажалась каменистая поверхность тундры и попадающиеся все чаще моренные гряды ужасно мешали аэросаням двигаться.

Гундалину выполз из-под груды шкур и одеял и нырнул под передок саней, пытаясь высвободить застрявшие полозья. Мун всем телом навалилась на корму, а потом они вдвоем потащили сани по длинному склону холма. Их гигантские тени, точно дразнясь, медленно плелись рядом; Гундалину старался не обращать внимания на боль в груди, которую жгло, словно раскаленным железом. Мун и без того, видя его слабость, старалась сделать всю тяжелую работу сама и ни разу не пожаловалась.

Они достигли вершины холма, и Гундалину наконец вздохнул полной грудью – он старался не делать этого, пока они тащили сани вверх, – и тут же зашелся от кашля, который больше уже не мог сдерживать. Мун бросилась к нему, отвела к саням и уложила.

– Сколько нам еще осталось, БиЗед? – Она хмурилась, кутая его в теплые меховые одеяла, словно заботливая нянюшка. У нее с собой не было никаких лекарственных трав, и он знал: она отлично понимает, что ему снова стало хуже.

Гундалину ободряюще улыбнулся девушке:

– Ничего, уже скоро. Может быть, еще денек – и будем там. – Звездный порт. Врачи. Выздоровление. Рай. Он не желал и думать о том, что не знает точно, сколько же дней они провели в пути – пять или шесть? – не допускал мысли, что его расчеты могли оказаться неверны…