Снежная королева - Джоан Виндж

– Комиссар ПалаТион? – Мун улыбнулась с едва заметным волнением.

– Что вы здесь…

– Комиссар, это я виноват в том, что она здесь очутилась… – вмешался Гундалину, но тут в соседней комнате послышались громкие голоса, и Джеруша заметила, как лицо Гундалину сперва вспыхнуло, а потом побледнело от страха: он расслышал наконец, на каком языке говорят вошедшие. – Святые боги!.. Комиссар… Мун… – Он сдернул с девушки парку. – Мне необходимо одеться!

Мун помогла ему всунуть руки в рукава, словно сразу поняла причину его замешательства. Он слез со стола на пол и стоял, запахивая полы куртки, когда в кабинет вошли Первый секретарь и спикер, а за ними – человек десять гостей. Джеруша отдала вошедшим честь, и Гундалину тоже – с какой-то особой гордостью.

– Комиссар, – Сайрус вежливо поклонился ей, – когда мы узнали, что пропавший офицер полиции – наш земляк, то решили прийти сюда и поздравить его лично с благополучным возвращением. – Он смотрел то на Гундалину, то на Мун, то снова на Гундалину, словно никак не мог поверить, что уроженец Харему способен выглядеть таким больным.

– Инспектор БиЗед Гундалину, садху. – Гундалину снова отдал ему честь. Джеруша даже обрадовалась тому, что в течение последнего месяца все бессонные ночи проводила за изучением разговорного сандхи. Она по-прежнему, правда, слабо улавливала особые тонкости, связанные с расовыми и социальными различиями жителей Харему, однако здорово продвинулась в понимании их речи на слух. – Я технократ второго класса, садхану бхаи. И я… я очень благодарен вам за внимание. Для меня ваше посещение – большая честь! Я так счастлив!..

– Гундалину-эшкрад, – лицо Сайруса смягчилось, – вы высоко несете честь своего класса и семьи! Вы еще столь юны, а уже инспектор полиции!

– Благодарю вас, садху. – Веснушки на лице Гундалину покраснели от волнения. Он попытался сдержать тяжкий приступ кашля, но не сумел; гости ждали с вежливым сочувствием.

– Он всегда был моим лучшим офицером. Мне его ужасно не хватало. – Джеруше было приятно удивление, написанное на лице Гундалину, ибо она сказала это на его родном сандхи. Мун молча стояла среди них с какой-то затаенной улыбкой на лице. Джеруша в первый раз обратила внимание на ее тунику. Синяя туника красиво оттеняла ее белую кожу и светлые серебристые волосы. То был традиционный наряд кочевников Зимы; Джеруша однажды видела такой – в витрине антикварного магазина в Лабиринте, выставленный там как весьма редкий экземпляр. Кто же ты, девочка?

И тут она увидела, что Сайрус здоровается с Гундалину и Мун, подняв ладонь вверх, что по традиции Харему было равносильно рукопожатию. Мун, услышав его имя, как-то странно напряглась. Гундалину сделал шаг вперед и тоже поднял ладонь. Секундное замешательство, и руки их соприкоснулись. Джеруша заметила, что ладонь Гундалину раскрывается не полностью: пальцы были скрючены и торчали, как когти. Она заметила и, бело-розовые шрамы у него на запястье… О боги, БиЗед?..

Сайрус представил им своих спутников. Лицо Гундалину словно окаменело, когда надушенный спикер отказался коснуться его руки. Неужели боится заразиться? Джеруша нахмурилась. Она прекрасно понимала, откуда эти шрамы, и знала, что уроженцы Харему поймут это еще быстрее.

– Вам… должно быть, пришлось немало страдать в этом диком краю, в плену у дикарей, инспектор Гундалину? – Слова Сайруса служили как бы трамплином для ожидаемых от Гундалину разъяснений.

– Да… секретарь Сайрус, – деревянным голосом ответил Гундалину. – Я действительно попал в плен, и эти бандиты… обращались со мной очень плохо… – Он потупился, страдая от устремленных на него упорных взглядов посетителей, и стиснул руки. – Если бы не эта девушка, я бы никогда не вернулся назад. Она спасла мне жизнь. – Он взял Мун за локоть и подтолкнул вперед. – Это Мун, Покорительница Зари, дочь Лета. – Взглядом он словно пытался объяснить Мун, какая это честь для нее – быть представленной столь высоким гостям. Мун улыбнулась ему и снова уставилась на Сайруса.

– Аборигенка? – слишком громко сказал полупьяный спикер. – Невежественная юная варварка спасает инспектора полиции, молодого технократа с Харему? Это вовсе не так забавно, Гундалину-эшкрад!

– Я и не пытался никого развеселить, – Гундалину поднял голову, тихий голос его звучал холодно. Джеруша попыталась предостеречь его взглядом, но он в ее сторону не смотрел. – Мун – вовсе не невежественная варварка. Она самая мудрая, самая благородная из всех здесь присутствующих! Она – сивилла! – Гундалину осторожно отогнул воротник ее туники, и она гордо вскинула голову: стала видна, полузажившая рана, видимо, нанесенная ножом, и татуировка в форме трилистника. Джеруша поморщилась. Боги, вот ты сам ее и выдал!

Застигнутые врасплох, высокопоставленные гости не сумели скрыть своего замешательства. Впрочем, спикер был настолько пьян, что оказался не способен не только уважительно, но и просто вежливо вести себя.

– Да разве это имеет значение на такой отсталой планете!.. Нарядите ее в красивое платье, назовите госпожой – все равно технократку вы из нее не сделаете! Сивилла – на этой планете!.. – спикер поперхнулся: кто-то сзади заставил его замолчать, шепнув ему прямо в ухо явно что-то не слишком приятное.

Джеруша не сводила с девушки глаз; она видела, как порозовели ее щеки – видимо, она понимала каждое слово. Она вдруг отодвинулась от Гундалину и, запинаясь, проговорила на сандхи:

– Я всего лишь сосуд, содержащий знания. Для знаний не важно, сколь бедна содержащая их чаша. Ведь мудрой меня делает мудрость тех, кто пьет из моей чаши. Глупцам же предсказатели кажутся глупцами и безумцами везде, где бы эти глупцы с ними ни встретились! – Джеруша вздрогнула: в голосе Мун слышалась откровенная насмешка.

Инопланетяне оживились; они были искренне поражены.

– Мы вовсе не хотели вас обидеть, – быстро сказал Сайрус, пытаясь восстановить мир. – На вашей планете вы считаетесь святой, а потому заслуживаете того же уважения и от нас. – Легкая виноватая улыбка промелькнула у него на губах. – Но где она выучила сандхи, комиссар?

– Это я ее научил, – сказал Гундалину, прежде чем Джеруша сумела подыскать нужный ответ, и обнял Мун за плечи, снова притянув ее к себе и словно пытаясь заслонить собой. – И при всем моем уважении к высокочтимому спикеру я вынужден заявить, что если бы Мун согласилась стать Гундалину-эшкрад, если бы она согласилась стать мне женою, то оказала бы честь всей моей семье!

На сей раз удивлению гостей не было конца; оно, пожалуй, даже граничило с ужасом. Джеруша не сводила с Гундалину глаз.

– …Отвратительно! – послышался чей-то женский голос.

– Гундалину-эшкрад, – Сайрус неловко попытался сменить тему, – я понимаю, вы подверглись тяжким испытаниям, так что…

Гундалину вздрогнул, чувствуя всеобщую недоброжелательность. Плечи его поникли, однако руки по-прежнему лежали на плечах Мун.

– Да, садху, вы правы, – сказал он извиняющимся тоном. – Но я не желаю слушать, как ее здесь оскорбляют. Она спасла мне жизнь.