Советская литература: мифы и соблазны - Дмитрий Быков

В него ударила не мина, его убили уголовники. А ведь кедринские военные стихи из числа лучших.

Или вот это:

В поэзии Кедрина зазвучала классическая русская нота. Но, видимо, не судьба ему была эту преемственность поддерживать. Но вот в стихотворении «Остров „Н“» балтийского поэта Юрия Инге, погибшего в 1941 году тридцати шести лет от роду, слышны интонации Николая Гумилева:

Сравним с «Наступлением» Гумилева:

Расстрелянный, забытый, не перепечатываемый, размножающийся в списках Гумилев вместе со всеми встает на защиту Родины. Гумилев и есть главный русский военный лирик, у которого сочетаются самурайские доблести в их православном варианте и гордая мысль о том, что никогда больше не будет ничего прежнего.

Вадим Сергеевич Шефнер большинством не воспринимается как военный поэт. Стихи Шефнера всегда подчеркнуто мирные, самоироничные. Но одно из лучших военных стихотворений в русской лирике – «Лилия» – принадлежит его перу и написано сразу после войны, а опубликовано 1969-м:

Символика вполне понятная: лилия – символ женщины, символ или утраченной, или так и не случившейся любви. Но важно здесь другое. Это стихотворение содержит определенную скрытую полемику с симоновской «Родиной» 1941 года:

Шефнер утончает Симонова. Три березы уже стали штампом – лилия, которой ты не тронул, зло, которого ты не совершил, может вспомниться в последнюю минуту.

Что остается от поколения, которое выбито? Остается зло, которое не совершено. Остается подвиг, который совершен без награды. Остается абсолютно интуитивное, чистое, детское желание не умножать зла. Это детское, которое проглянуло в последний момент, это, может быть, и есть какое-то спасение и оправдание всего. Это сформулировать очень трудно. У Шефнера это получилось.

Единственным оправданием всякой войны, единственно ценным, что от нее остается, будет это поколение самураев, этой самурайской этики. Самурай, который перед смертью пишет хокку – стихотворение, в котором заключен иероглиф его жизни, – это великий символ. И то, что осталось от Советского Союза, это и есть хокку наших военных самураев – безусловно, лучшее, что было в войне, а может быть, лучшее, что было в нашей истории.

В истории современной русской литературы случился один удивительный парадокс. 75-летие Иосифа Бродского, которого к тому времени уже двадцать лет как не было среди живых, широко отмечалось и в Америке, и на родине. И тут выявилась совершенно поразительная вещь. Вдруг оказалось, что Бродский, в свое время вытесненный из России, так и не простивший ее руководство за то, что оно не позволило ему попрощаться с родителями, так и не приехавший на родину, является главным поэтом «русского мира». И это случилось не только потому, что он написал стихотворение «На независимость Украины» (1991), которое не решился опубликовать, но решился публично прочитать. Это случилось даже не потому, что он был автором стихотворения «На смерть Жукова» (1974), которое, как совершенно справедливо замечает критик Никита Елисеев, вполне могло быть напечатано если не в доперестроечной, то в постперестроечной «Правде». И даже не потому, что он написал стихотворение «Мой народ» (1965).