Чужое тело - Алексей Изверин

Михалыч скрылся в комнате, где Костик сторожил двух барыг.

Я остался не у дел вроде как. Лязгнула входная дверь, в квартиру зашел Петя с рюкзаком. Осторожно запер дверь, брезгливо глянул в комнату с наркоманами. Выругался сквозь зубы.

– Так… – Появился Михалыч. – Пошли со мной. – Он подхватил меня под локоть, отвел в сторону. – Сколько стволов было? – И уставился на меня пронзительным взглядом. Словно граф Урий, как рентгеном просветил. Я взгляд выдержал, стойко ответил:

– Вроде девять лежало. Что, там еще пулемет нашли?

– Да не нашли. Ребят… Вы в разумных пределах, ладно? – вдруг сказал Михалыч. – Если ствол уже пользованный, то проблем себе повесишь вместе с ним, потом тебя никто не отмажет. Понял?

– Да понял, понял. Ну я-то тут при чем? Мне и на работе хватает…

– Ну, смотри. Так, еще раз смотри. – В его руках как по волшебству возник шприц с защитным колпачком прозрачно-белого цвета. – Видишь?

– Вижу, – сказал я.

– Теперь вот я кладу его в карман иглой наверх. Видишь? – Он аккуратно опустил шприц в карман, посмотрел на меня. – А теперь представь, вот ты лезешь мне в карман, и что? Наколешься на раз! Шприц не чистый, на нем может быть все: от ЗППП до ВИЧ[42]. Гоши и барыги так делают. У меня из отдела… Эх, что там говорить. Картину понял?

– Ну…

– Вот те и ну. А ты в карман к гоше полез, как к себе в ширинку. Представляешь, что было бы?

– Вот дрянь! – сказал я с чувством.

– Вот то-то же, – наставительно произнес Михалыч. – Так стволов-то сколько было?

– Да девять вроде, – на автомате ответил я.

– Хорошо. – Михалыч показал, что расслабился. На деле ни разу не, ну да не уличать же его прилюдно в том, что он меня подозревает в утаивании трофеев! Типа я знаю, что ты знаешь, что я вроде как один пистолет зажал и теперь никому не показываю, но и сам этого не показываешь мне.

– Пошли, посмотрим твоего, – сказал Михалыч, двигая к комнате, где Костик сторожил барыг.

– Моего кого?

– Твоего. Кстати, хорошо ты его свалил, быстро сориентировался. Молодец.

– Да уж где там, – самокритически сказал я на всякий случай.

– Верь.

В комнате Михалыч поднял жилистого на ноги и снова свалил коротким ударом в пузо. Жилистый повалился очень плохо, на руку, аж кости хрустнули. Михалыч добавил еще раз, ногой в живот, не сильно, но с оттяжкой, сплюнул, обернулся ко мне.

– Что, не по нраву, студент? Может, выйдешь?

– Да ты что, дядь! – честно ответил я. – Только ты до смерти его не прибей, лады? Мне на пару пинков оставь…

– Ты что? – не понял Костик, переводя взгляд с меня на Михалыча.

– В соседнюю комнату выйди, – посоветовал я ему. – Там народ лежит. Девки и парни. Погляди на них. Я поглядел.

Костик как-то странно на меня посмотрел, вышел.

Михалыч посмотрел на меня так же странно.

– Думаю, что та дурь, которую он толкал… – Я ощутил внезапное ожесточение. – Он же сам ее не пробовал, нет?

– Не пробовал, – протянул Михалыч. И вдруг улыбнулся, словно подумал о чем-то хорошем. – Нет, не пробовал, точно. Вот что. Давай-ка рассказывай, откуда стволы у тебя взялись.

– Да пошел ты, – прохрипел жилистый.

– Ой какой! – поразился Михалыч. – Ну-ка… Студент, полотенце давай. Сейчас же орать будет!

Я поспешно дал свой носовой платок.

Вернулся Костик, и, не говоря худого слова, дал по ребрам второму. Тот хрюкнул и потерял сознание.

– Так, парни, спокойно! – сказал Михалыч. – Слышь, рассказывай давай. А то есть у меня пара быстрых идей…

– Тебя потом найдут, – пообещал жилистый.

– Да я и не прячусь. – Михалыч пнул жилистого кроссовкой под ребра. Как-то легко, лениво даже, но жилистый согнулся в три погибели и едва не выхаркнул свою печень. Михалыч быстро заткнул ему рот кляпом и схватил за руку. Лапищи-то у него не приведи случай попасть, как тиски, наверное.

– Больно? – спросил Михалыч. – Ну ничё, ничё. Сейчас тебе укольчик сделаем, и все пройдет. Хочешь?

Михалыч выкрутил ему голову, как-то хитро изогнул, прижал к полу. Наверное, подготовка к чему-то более страшному, чем то, что было только что, до этого. Жилистый, наверное, уже хорошо знал, поэтому резко бросил запираться.

– Нет, нет, нет! Скажу!

– Говори. – Михалыч чуть отпустил хватку.

– Гало привез. Брущевский.

– Ого. – Покачал головой Михалыч. И внезапно сжал руки. – А что это он решил сюда вернуться-то?

– Тебя ж найдут, мент! – зашипел жилистый. – Тебя же свои посадят! Я все расскажу!

– Это тебя посадят, гнида, – весело сказал Михалыч. – Да и что ты расскажешь? Кто наркоману поверит-то?

– Я не наркоман!

– Да не беда, глядишь, и станешь… Надо же когда-то начинать? – И снова заткнул рот жилистого тряпкой. Потом на меня посмотрел, на Костика.

– Ребята, вы погуляйте где-то, ладно? Ну что вам смотреть-то… Чего не знаешь, того не расскажешь, верно?

– Верно, – сказал Костик и потащил меня за руку подальше.

В большой комнате Серега-большой бодро крутил руки какому-то тощему типу в черной майке и трусах. Тип был в возрасте, седоватая козлобородка и очочки, под которыми расплывался здоровенный бланш. Мордочка лица такая странная, как у крыски. Глазки близко друг к другу, мелкие, носом поводит, кровь схлюпывает. Ручки-ножки тоненькие, сам худенький и какой-то лоснящийся, даже в майке. Я даже пригляделся поближе, почему хвоста крысиного не хватает? На одной ноге еще остался щегольский шлепанец с красным резиновым черепом на застежке, второй где-то в углу валялся. И оправа-то на очках золотая… Богато живут наши барыги.

Комната обставлена не чета первым. Тут и телевизор есть, видик, и стол с выпивкой недопитой и картами, окурки в массивной пепельнице рядом с початой пачкой презервативов, ковры-диваны, и голая девчонка лет пятнадцати жмется к стенке в углу, между полупустым шкафом и телевизором. Длинные темные волосы, худощавая и даже посинела. В комнате-то холодновато.

– Прикройся, чудо, – сказал я, бросая ей какое-то одеяло с кресла.

Сам под это дело, улучив момент, я просунул оружие и патроны подальше в карман. Девушка шмыгнула носом, завернулась в одеяло, став похожей на большую подушку в углу.

– Хе, а я ее и не заметил, – сказал Серега-большой. – Так что, этих как обычно, на части и в канализацию?