Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика - Ольга Власова

Тем не менее, несмотря на несовершенство сервисной модели, психиатрия как институция до сих пор существует. На взгляд Гофмана, эти несовершенства должны быть преодолены, и здесь, по его мнению, необходима системная работа: «Психиатрические больницы существуют в нашем обществе не потому, что надзирателям, психиатрам и санитарам нужна работа; психиатрические больницы существуют, потому что для них есть ниша. Если бы сегодня освободили и закрыли психиатрические больницы, завтра бы родственники, полиция и служители закона с шумом потребовали бы открыть новые; и эти действительные клиенты психиатрической больницы, нуждаются в институции чтобы удовлетворить свои потребности»[580].

Однозначное толкование психиатрии как тотальной институции вызвало целую волну критики. Уже в 1964 г. Дэниэл Левинсон и Юджин Галлахер указывали на тот факт, что рассмотрение Гофманом психиатрической больницы в ряду таких институций, как тюрьмы, концентрационные лагеря и монастыри, не имеет под собой достаточных оснований. Они подчеркивали, что не все из них функционируют по модели тотальных институций, и многообразные их группы могут иметь совершенно различные организационные цели, профессиональную идеологию и характер персонала. Гофманова модель психиатрической больницы, на их взгляд, иллюзорна и нигилистична, поскольку рассматривает ее только с отрицательной стороны[581].

Сам термин «тотальные институции», который Гофман использует по отношении к психиатрии и другим образованиям, как указывает Том Бернс, он впервые услышал в 1952 г. на семинаре Эверетта Хьюза, который тот проводил в Чикагском университете. Он подкрепляет это утверждение конспектами лекций Гофмана и отмечает, что, обсуждая функции институций в обществе, на одном из семинаров Хьюз вводит понятие «тотальных институций», описывая его посредством те институции, которые наиболее закрыты от внешнего мира, в частности женские монастыри[582]. Сам Гофман всячески отклонял это влияние, отмечая, что в те времена эта идея уже витала в социологическом пространстве.

Для Гофмана тотальные институции являются одной из разновидностей социальных образований, инструментальными формальными организациями, т. е. системами «преднамеренно согласованных действий, направленных на некий суммарный результат»[583]. Этот результат может быть представлен в виде материального продукта, услуг, решений, информации. Он совершенно различным образом может распределяться между составляющими этой организации. Результат и цель задают стандарт функционирования задается инструментальных формальных организаций. Более того, тотальные институции принадлежат к классу закрытых инструментальных формальных организаций, и поэтому одной из их особенностей является то, что входящие в нее индивиды должны в обязательном порядке быть задействованы в деятельности организации. Именно благодаря этому такого рода организации и выживают.

Тотальные институции – это армия, больницы, школы, монастыри, одним словом, многие из тех социальных инстанций, с которыми хотя бы один раз в жизни сталкивается каждый человек. В принципе, очертить тотальные институции одним емким определением невозможно, и Гофман ни одного такого не приводит. В его описании это помещения и совокупности помещений и зданий, где осуществляется специфическая деятельность. Как видим, ничего определенного. Ни место, ни деятельность не несут в тотальных институциях каких-то характеристик, вся специфика – в сложной сети отношений между людьми: не в статике, а в динамике. Гофман настаивает: «тотальная институция – это социальный гибрид, отчасти сложно устроенная общность, отчасти официальная организация; в этом и заключен ее особый социологический интерес»[584]. Это невозможно описать извне, вскрыть специфику можно, лишь проникнув во внутреннее пространство с его ролевой стратификацией. Именно это и проделывает Гофман, развивая свою микросоциологию опыта обитателей тотальных институций.

Институции бывают разными и могут содержать совершенно разнообразный набор участников, но объединяет их, по Гофману, стремление подавлять своих членов: «каждая институция поглощает время и ограничивает интересы своих членов»[585]. Все тотальные институции имеют официальные цели: экономическое развитие, образование и обучение, медицинское и психиатрическое лечение, религиозное очищение, моральная защита общества, а также наказание и сдерживание. И такие тотальные институции Гофман разделяет на пять групп: 1) предназначенные для попечения над людьми, которые не несут опасности для окружающих, но не могут о себе самостоятельно заботиться: приюты для слепых, стариков, сирот и нищих; 2) предназначенные для попечения над людьми, несущими непреднамеренную опасность для окружающих и не могущих позаботиться о себе: туберкулезные санатории, психиатрические больницы и лепрозории; 3) предназначенные для защиты общества от людей, несущих преднамеренную угрозу: тюрьмы, исправительные лагеря, концентрационные лагеря и лагеря для военнопленных; 4) предназначенные исключительно для физического труда: армейские бараки, грузовые суда, рабочие лагеря, колонии и проч.; 5) предназначенные для воспитания и построенные по принципу изоляции: аббатства и монастыри.

По отношению к пространству внешнего мира пространство тотальных институций характеризуется непроницаемостью, которая оказывается особенно значимой для поддержания стабильности функционирования и внутренних моральных устоев. «Только стерев социальные различия, установленные внешним миром, тотальная институция может определить собственную схему почестей»[586], – подчеркивает Гофман. Непроницаемость может иметь и стратегическое значение, противопоставляя внутреннее пространство пространству внешнего мира, как это происходит в религиозных, государственных и военных структурах.

Пространство тотальных институций наполняют группы людей. И здесь заметно амбивалентное разделение: всегда имеется многочисленная группа обитателей (inmates) и малочисленная группа персонала. По сути, тотальные институции созданы именно для обитателей, они и составляют их основную группу: персонал осуществляет воздействие, обитатели выступают его мишенью. Однако ошибочно считать, что персонал не несет отпечаток тотальных институций, поскольку именно во взаимодействии с персоналом обитатели испытывают на себе установленные порядки.