Скитальцы - Кнут Гамсун

Итак, у него больше не было усадьбы на юге, у него осталась только лавка здесь, в Поллене, которая была ему не нужна, потому что он всюду чувствовал себя бездомным! Август был посвящён в его дела, он сказал: Ты должен поехать со мной, Эдеварт, мы оба должны уехать отсюда!

Шли дни, пристройка к хлеву уже стояла под крышей, оставалось сделать стойла. Однажды тихим вечером Поулине попросила Йоакима наловить пикши для дома, это необходимо, сказала она, без рыбы ей трудно накормить столько мужчин. Её просьба выглядела совершенно невинно, но на деле был устроен настоящий заговор, и Август с Эдевартом работали всю ночь не покладая рук и обустроили хлев на свой страх и риск. Поулине недолго посидела с ними, глядя на их работу, но, когда подошло время Йоакиму вернуться, она сказала, что лучше пойдёт в дом, чтобы не мешать им.

Под утро Йоаким возвратился домой, к тому времени большой загон для телят был у друзей уже готов, они отделили для него часть пристройки, а в другой сделали конюшню — настоящую конюшню! Мало того, в конюшню они прорубили отдельный вход.

Йоаким замер от изумления. Хотя, возможно, у него и возникало подозрение, что именно может произойти в его отсутствие. Он сделал вид, что сейчас упадёт, однако сказал: Вы, кажется, окончательно спятили?

Провинившиеся молчали.

Я спрашиваю, о чём вы думали?

Думали? — кротко переспросил Август.

Эдеварт: Разве мы что-нибудь испортили? Он оправдался тем, что ни во что не вникал и делал только то, что ему велели.

Потом заговорил Август, он говорил мягко и льстиво: В конце концов, Йоаким, я понял, что нрав ты, а не я, загон для телят и в самом деле получился слишком большой. Вот мы и отгородили часть для двух телят, как, по-твоему, хватит им здесь места? Что думаешь?

Йоаким, готовый испепелить его взглядом: Жаль, руки у меня сейчас заняты рыбой, а не то ты бы узнал моё мнение!

Эдеварт, мягко: Может, ты на время отложишь свою рыбу?

Август поспешил продолжить: И у нас образовалось лишнее место, надо было с ним что-то сделать.

Казалось, Йоаким, несмотря на ночь, заорет сейчас во всё горло, он безуспешно пытался вытащить из связки одну рыбину; совсем растерявшись он спросил: И вы сделали здесь конюшню?

Да, конюшню, мы решили...

А где же лошадь?

Снова заговорил Эдеварт: Мне и в голову не пришло, что вы с Августом не договорились о том, что здесь будет. Знай я, что тебе не нужна конюшня, я бы и пальцем не шевельнул.

Наконец Йоаким вытащил из связки рыбину и ударил ею Эдеварта по лицу. Увидев это, Август отступил в сторону, чтобы в случае необходимости обратиться в бегство. Эдеварт вытирал лицо и отплевывался.

Йоаким обернулся к Августу и медленно пошёл на него: Завтра же я сломаю вашу конюшню. Не хочу, чтобы из меня делали дурака, который строит конюшню, не имея лошади!

Но тебе нужна лошадь! — сказал Август.

Я спрашиваю, где она, эта лошадь?

Йоаким подошёл совсем близко, и Август отступил в глубь хлева: Эдеварт полагает, что нельзя держать в усадьбе пять коров и ни одной лошади.

Я? — в изумлении воскликнул Эдеварт.

Нет, только не Эдеварт! Этот парень вообще не умеет думать! — возмущённо ответил Йоаким. К тому же у меня не пять коров, а только три.

И одна в хлеву у Осии.

Ты-то откуда знаешь?

Значит, четыре, миролюбиво согласился Август.

Да, значит, четыре! — в бешенстве передразнил его Йоаким. Но всё же не пять!

А со временем появится и ещё одна, сказал Эдеварт и отошёл подальше.

Какого чёрта, откуда она возьмётся?

Эдеварт, оправдываясь: Мне так сказала Поулине. Да ты сам сделал пять стойл.

Йоаким на мгновение опешил. Поулине? — переспросил он. А ей-то что об этом известно? Так она в заговоре с вами? Хорошо, что я узнал об этом. Слыханное ли дело! Но я её проучу, не видать ей моей пикши! Что сказал, то и сделаю, пойду и отдам её порядочным людям! Йоаким направился к выходу, стукнув по пути Августа рыбиной по голове.

Тут уже все трое не выдержали и засмеялись, правда, смех Йоакима звучал не очень-то искренно. Потом он решительно направился к дому старого Мартинуса и повесил всю связку на косяк двери...

Конечно, никто и не думал ломать конюшню, Йоакиму пришлось смириться, что конюшня будет стоять пустой, пока он не сумеет купить лошадь. Ему пришлось и ещё кое-что стерпеть от Августа, этого зачинщика всех безумств: уже на другую ночь Август соорудил рядом с конюшней небольшой забавный курятник, откуда куры могли проходить в хлев, и Йоаким не сумел помешать ему. Поулине потихоньку от всего сердца поблагодарила Августа за его доброе дело и обещала не забыть этого, а когда Йоаким потребовал от него объяснений, Август презрительно бросил: Вот как, значит, только Габриэльсен может держать кур?

Август не унимался до последнего дня, пока жил в Поллене. Он пошёл к старосте Каролусу и потребовал, чтобы в Поллене открыли почту. Август не собирался мириться с таким положением дел: ящик висит на стене лавки уже несколько недель и до сих пор в него не опустили ни одного письма, чем же ещё это и объяснить, как не отсутствием почты! А как неудобно Йоакиму! Он выписывает газету, но, чтобы получить её, вынужден каждое воскресенье ходить в церковь и забирать её там. Дурацкий порядок! Вопрос о почте должен быть вынесен на заседание управы, протоколы там ведёт Йоаким, и он обещает представить дело в самом выгодном свете: Поллен большое селение и вся округа тяготеет к нему; пастор, ленсман и все остальные, кто ведёт обширную переписку, должны поддержать открытие почты, и прежде всего сам староста Каролус, который постоянно пишет письма амтману и правительству от имени Поллена, наконец лавка Поулине — фирма Эдеварта Андреассена — круглый год посылает своим поставщикам письма и крупные суммы денег. Вопрос решён, Каролус, сказал Август, у нас в Поллене будет почта!

Каролус и не сопротивлялся, надо отдать ему должное, он пообещал, что они обсудят это на первом же заседании управы. Каролус сказал: И спасибо тебе, Август, что ты это придумал, у меня, можно сказать, каждый день бывают важные письма, и я ношу их в кармане, они мнутся и пачкаются, пока мне удаётся их отправить. Да, мы этим займёмся, я понимаю, что медлить недопустимо...

Бедный староста Каролус, человек доброжелательный и приязненный, он, конечно, хотел что-то сделать, но он и всегда-то был тугодумом, а теперь к тому же на него свалилось сразу много забот. Усадьба требовала от него постоянного внимания, подошёл сенокос, и у Каролуса не было других помощников, кроме Теодора с его грыжей, который вообще был мало к чему пригоден, а главное, вот-вот вернётся домой Ане Мария... Каролус уже получил сообщение об этом и теперь обдумывал, как ему следует держать себя, когда она приедет. Однако, без сомнения, Поллену нужна почта.

К моему возвращению у вас здесь должна быть почта! — сказал Август.