Север и Юг. Великая сага. Книга 1 - Джон Джейкс

Лампы в вагоне не горели, но было светло от пожара. Констанция видела, как отсветы огня озаряют лицо Джорджа, когда он вернулся в купе, шагая по потолку, который теперь стал полом.

– Дай мне кого-нибудь из детей… – сказал Джордж, подойдя к ним.

Он протянул руки, и за его спиной Констанция увидела Стэнли. Он пробирался по коридору, одной рукой подталкивая перед собой Мод, а второй помогая Изабель, которая шла сзади с близнецами на руках.

Констанция передала Джорджу Уильяма, а сама, подхватив на руки Патрицию, перешагнула через высокий порог, образовавшийся из-за того, что вагон перевернулся. Она даже не осмеливалась прислушаться к крикам или к звукам разгоравшегося огня. Он уже вгрызался в стену вагона за ее спиной, она чувствовала его обжигающий жар.

– Иди, Джордж. Мы за тобой, все хорошо. – Свободной рукой Констанция приподняла подол ночной рубашки, чтобы не упасть, и следом за мужем вышла из купе.

Дым становился все более густым, она закашлялась. В одной стороне коридор был доверху завален обломками, в другой стояла Изабель, загораживая проход. Она вдруг совершенно потеряла над собой контроль и, вместо того чтобы идти дальше, опустила детей на пол и принялась истошно кричать, не двигаясь с места.

Дым стал красным, огонь уже пожирал вагон. Трехлетние близнецы плакали у ног матери, дергали ее, надеясь, что она их заметит. Но она не замечала.

– Надо как-то отодвинуть ее с дороги! – крикнула Констанция, передавая Патрицию мужу.

Джордж перехватил Уильяма одной рукой, а девочку вскинул на плечо. Констанция проскользнула мимо него, схватила Изабель за плечи и встряхнула. Когда это не помогло, Констанция дала ей пощечину. Изабель качнулась в сторону Стэнли, тот схватил ее за руки и потащил в красный дым.

– Лабан, Леви…

Констанция наклонилась к близнецам, а Джордж протиснулся мимо и пошел дальше по коридору. У Констанции оставалось не больше секунды – купе за ее спиной было уже охвачено пламенем. Языки огня вырывались из двери. Пухлые близнецы прижались к Констанции, а она пыталась справиться со страхом.

Она протянула детям руки:

– Держитесь, мальчики…

И повела их по коридору в ту сторону, куда пошел Джордж. Он уже исчез в дыму. И все остальные тоже.

Деревянная стена вагона справа от Констанции покрылась пузырями. В трех футах впереди стена вдруг раскололась и упала наружу, взорвавшись огнем. В этой стороне выхода не было. И за спиной тоже встала огненная преграда.

Оставались окна. Констанция ударила одно из них босой ногой. Окно содрогнулось, но не разбилось. Она ударила снова. Раздался треск, стекло врезалось в пятку и вспороло ступню.

Ворвавшийся воздух только сильнее раздул пламя. Что было снаружи? На какой высоте от земли они находились? Были ли там опасные обломки? Ничего этого Констанция не знала, но иного выхода не было. Оторвав кусок деревянной обшивки от покореженной стены, она расширила дыру, выбив остатки стекла и изрезав запястья в кровь. Потом отбросила деревяшку и подняла Лабана.

Не мешкая ни секунды, она бросила малыша наружу, следом за ним – его брата. А после этого выпрыгнула сама – за мгновение до того, как весь вагон охватило взметнувшееся к небу пламя.

Она упала на усыпанный острыми камнями склон всего в семи или восьми футах от вагона и немного прокатилась вниз. От сильного удара в голове ее затуманилось и перед глазами поплыли яркие всполохи пламени. Не в силах пошевелиться, она лежала на земле, жадно глотая чистый воздух, и чувствовала, что вот-вот потеряет сознание.

* * *

Отовсюду раздавались крики. Клубился дым. Ревел огонь и шипел пар, по-прежнему выходивший из котла разбитого паровоза.

И все же, даже несмотря на боль и сильное головокружение, Констанции удалось различить в этом нагромождении звуков знакомые голоса. Она услышала, что где-то недалеко от нее испуганно плачут Лабан и Леви. Малышам срочно нужно было помочь.

Огромным усилием воли она справилась с надвигавшейся на нее тьмой беспамятства и, отбросив со лба волосы, побрела вниз по склону, пока наконец не нашла близнецов. От счастья ей хотелось смеяться, но когда она подняла детей на руки, то смогла издать лишь какие-то странные булькающие звуки.

– Не бойтесь, мои дорогие, теперь все будет хорошо, – наконец выговорила она и, взяв малышей под мышки, начала карабкаться вверх, ступая голыми окровавленными ступнями по острым камням. – Скоро мы найдем вашу маму. Совсем-совсем скоро.

Если она жива.

Запомнят ли эти малыши отчаянные вопли несчастных, оказавшихся под обломками? Будут ли помнить предсмертные крики тех, кто не смог выбраться из горящего вагона и сгорел заживо? Она точно будет. Видит Бог, этого ей никогда не забыть.

* * *

Жертвами катастрофы стали двадцать человек; в бульварных газетенках ее назвали «Уэст-Хейвенской трагедией». Погибли четырнадцать пассажиров и шесть железнодорожников, включая машиниста. В семье Хазард все остались живы, но их чернокожий повар погиб: его пронзило насквозь, как мечом, острым обломком дерева. Середина поезда оказалась самым безопасным местом, все погибшие ехали или в начале поезда, или в двух последних пассажирских вагонах.

Постепенно Констанция отыскала всех. Сначала Билли. Потом Мод – та сидела на земле, не в силах встать. Потом нашлись Джордж с детьми. Стэнли все еще пытался успокоить Изабель, которая то рыдала, то громко ругалась.

Последней, в самом дальнем конце развороченного поезда, она разглядела Вирджилию. Свое платье сестра Джорджа разорвала на бинты и теперь, в нижнем белье, чудовищно грязная, носилась по каменистому склону, словно горная серна, ища выживших и помогая вытаскивать их из-под завалов. Что до «Гордости Хазардов», то его просто больше не существовало.

Повернувшись, Констанция увидела, что Стэнли стоит на коленях перед сыновьями и пристально разглядывает их израненные ножки.

– Ну как они? – спросила она.

– Не знаю. А как получилось, что они так сильно порезались?

Констанция не ответила – только покачала головой. Этот болван злился на нее! Невероятно.

– Кто порезался? Мои дети поранились? Дай я сама посмотрю! – визгливо закричала Изабель.

Было совершенно очевидно, что она уже полностью пришла в себя. Стремительно пронесясь мимо Мод, она тоже упала на колени перед близнецами, которые мужественно пытались не расплакаться.

– Лабан, Леви… милые мои крошки… Сколько крови! Какие ужасные порезы! Что она с вами сделала?

Изабель обняла мальчиков и уставилась на Констанцию, бешено сверкая глазами:

– Констанция, если кто-нибудь из них станет калекой, я тебя никогда не прощу!

– Калекой?

Предположение показалось Констанции настолько нелепым, что она даже не нашлась с ответом. Запрокинув голову назад, она вдруг расхохоталась низким истеричным смехом, отчего нахмурился не только Стэнли, но и Джордж.