Жестокая одержимость - С. Массери

за исполнением фрагментов этого балета кем-то другим.

«Жизель». Этот балет можно охарактеризовать как трагедию, а от музыки, льющейся из динамиков, мое сердце стонет.

Сама не знаю почему, я перезапускаю мелодию и, отойдя от колонки, встаю посреди зала, чтобы увидеть свое отражение в зеркале. Затем я закрываю глаза, позволяя мышечной памяти взять верх, и начинаю выполнение хореографии, которой не обучалась. Темп музыки нарастает, и вот я уже вращаюсь и прыгаю по всему залу. На мгновение мне чудится, что тяжесть и неопределенность моего будущего будто спадают с моих плеч, однако внезапно мои пуанты за что-то цепляются, и я спотыкаюсь.

Неожиданно рядом со мной оказывается Грей и ловит меня, не позволяя упасть.

– О, – задыхаюсь я, хватаясь за его руки. – Прости.

– Это не тот танец, над которым ты работала весь день, – замечает он.

– Нет, это не он, – подтверждаю я и выпрямляюсь. – Я вообще не уверена, откуда знаю эти движения.

– Интересно. – Он удивленно приподнимает брови и упирает руки в бока.

– Эта музыка была в моем плей-листе, – объясняю я. – После «Спящей красавицы».

– Интересно, – повторяет он, глядя на меня с любопытством.

У меня складывается впечатление, что я что-то упускаю. Мне следовало бы испытывать волнение от успешного воспроизведения танцевальных движений, однако я ощущаю некоторую тревогу, ведь у меня нет воспоминаний о том, как я осваивала эту хореографию. Возможно, я просто придумала целый танец под трогательную музыку.

– Из какого балета эта мелодия?

– А что с едой? – я меняю тему, глядя на Грейсона через плечо.

– Я решил заказать доставку, – отвечает он. – Ее скоро привезут. Ви, балет.

– «Жизель», – отвечаю я, придвигаясь к нему ближе. – Романтическая трагедия.

– И о чем она?

– Доверчивая простолюдинка влюбляется в дворянина, который скрывает, что богат. – Я провожу ладонью по его руке. – Он обманывает ее, заставляя думать, что он такой же, как она.

– Ви… – глядя на меня, Грей прищуривается.

– В конце концов его обман раскрывается, – продолжаю я. – И бедная Жизель умирает.

– Умирает? – Он хмурит брови.

– Но это только первый акт, малыш. – Отворачиваясь, я качаю головой. – Она превращается в лесное привидение. Становится одним из многих существ, которые заманивают мужчин в лес, чтобы танцевать с ними до тех пор, пока те не умрут. Но когда этот дворянин попадает в ловушку и Жизель танцует с ним, она решает оставить его в живых. Как ты думаешь, подобный поступок – это любовь?

– Не знаю.

– Я же уже подсказала тебе ответ, – хмурюсь я. – Это трагедия.

– Но ты не объяснила мне, откуда знаешь эти движения.

– Я их придумала, – говорю я и отхожу к колонке, которая на репите воспроизводит одну и ту же мелодию.

Снова включая музыку из «Спящей красавицы», я занимаю позицию в центре зала.

– Я уверена, что придумала.

Глава 51

Грейсон

Внешне может показаться, что Вайолет выполняет все движения с легкостью, ведь ее лицо излучает спокойствие. Однако я замечаю, какие усилия она прилагает к каждому хореографическому элементу и как напряжены ее мышцы. Несмотря на все трудности, она не останавливается, и к тому моменту, как нам приносят еду, ее купальник становится влажным от пота, а волосы липнут ко лбу.

Она объясняла мне, что для профессиональных танцоров крайне важна выносливость, и даже однодневный перерыв в занятиях может усложнить следующую тренировку. А если перерыв продлится дольше, то возобновление тренировок будет чрезвычайно утомляющим. Любая пауза влияет на мышечную форму и несет последствия.

Я прекрасно все понимаю, поскольку сам неустанно тренируюсь в течение лета, поддерживая себя на пике физической формы. Возвращение к прежнему уровню после расслабления в межсезонье значительно сложнее, а Вайолет вынуждена была сделать перерыв в семь месяцев. Поэтому я ценю ее усилия и понимаю стремление вернуться в строй.

На этой неделе у нас нет занятий, и кампус Краун-Пойнт превратился в город-призрак. Вайолет осталась со мной, а Уиллоу уехала, чтобы провести время с сестрой или просто сбежать от Нокса.

Доедая свой сэндвич, я смотрю на Вайолет, не заботясь о том, поймает ли она мой взгляд, ведь она уже знает, что я чувствую к ней.

Одержимость, влюбленность.

Иногда мне кажется, что это одно и то же.

Какое-то время я беспокоился, что Вайолет себя угробит, питаясь лишь одним салатом, но, похоже, интенсивные тренировки вернули ей аппетит. Она стала лучше питаться и возвращается в прежнюю форму.

Покончив с едой, она плюхается на полированный деревянный пол, а потом ложится на него спиной. Понимая намек, я переползаю через нее, опускаясь все ниже и ниже, пока наши лица не оказываются на одном уровне.

– Привет, – говорит она, а я сжимаю ее запястья, вытягивая руки над ее головой.

Вайолет ухмыляется мне и отодвигается, но не убирает рук, а лишь переплетает наши пальцы. Я слегка приподнимаюсь и провожу кончиками пальцев по ее руке, шее и груди, и она вздыхает. Где-то между визитом Мии Джармейн и моментом, когда нам принесли еду, Ви сняла кардиган, который скрывал от меня ее грудь. Теперь через спортивный лифчик и облегающий купальник я вижу ее соски, поэтому провожу по одному из них большим пальцем, ожидая очередной реакции. Я бы потратил все время мира на такие моменты.

Вайолет раздвигает ноги шире и обхватывает мои бедра, чтобы заставить меня опуститься ниже, и я даю ей то, чего она хочет. Я трусь своим членом о ее лоно, прикрытое слишком толстыми слоями ткани: шортами, трико, моими брюками, боксерами.

– Обещай, что останешься со мной навсегда, – шепчу я ей на ухо.

– А ты этого хочешь?

Я целую ее ключицы, а затем прикусываю их только для того, чтобы услышать ее сбившееся дыхание и почувствовать, как ее грудь прижимается к моей. Затем я резко сажусь, опираясь на колени, но она остается лежать на месте, закинув руки за голову и раздвинув ноги. Ее взгляд явно отражает бурлящую в ней похоть, поэтому, отодвинувшись в сторону, я снимаю с нее шорты и отбрасываю их, чтобы снова занять удобную позицию между ее ног. Я смотрю на тонкую полоску ткани купальника, скрывающую от меня ее киску, детка?

– Я хочу кончить, – говорит она, вглядываясь в мое лицо. – А потом вернуться к работе.

Я смеюсь, воспринимая все без обиды, потому что наверняка чувствовал бы то же самое, если бы она стояла на моем пути к хоккейной тренировке. Вайолет не терпится приступить к делу, и я не возражаю против этого. Нежность и медлительность мы можем оставить