Древний Рим - Владимир Миронов

Одним из первых обратил внимание на положение рядовых римлян Тиберий Гракх (162–133 гг. до н. э.). Этот отважный юноша еще в 15 лет проявил себя под стенами Карфагена. Воспитан он был на идеях эллинистической философии. В 134 г. его избрали в народные трибуны. Он сразу же выступил как решительный сторонник аграрных реформ. Тиберий Гракх потребовал дать народу землю.

Опорой Тиберия Гракха стало крестьянство. Тиберий так говорил о положении простых людей в Италии: «Дикие звери, живущие в Италии, и те имеют норы и логовища, между тем как люди, умирающие, сражаясь за Италию, не имеют ничего, кроме воздуха и света. Они без крова, лишенные постоянного местожительства, бродят с женами и детьми. Полководцы обманывают солдат, увещевая их сражаться с врагом за могилы предков и храмы, в то время как у массы римлян нет ни алтаря, ни кладбища предков. Их называют властелинами, между тем как у них нет даже клочка собственной земли». Он, направляясь на службу в Испанию (на долж-ность войскового казначея), видя нищету и горе крестьян, приходит к решению изменить подобное положение. «Непременно нужно помочь крестьянству, – думает он, – непременно нужно обеспечить их землею. Когда возвращусь из Испании в Рим, сделаю все для того, чтобы упрочить крестьянское хозяйство. Свободный труд крестьян – основа всего». Но как это осуществить практически? Необходимо самому идти во власть. И тогда можно изменить несправедливую систему. Тиберий Гракх стал сенатором. Его поддержали народ и армия, успев оценить храбрость молодого человека (при взятии Карфагена он первым вступил на стены крепости). Жил он скромно и строго, несмотря на то, что принадлежал к знатному роду. Однако ему не по душе были злоупотребления властей, прежде всего «капиталистической элиты». Подлинными хозяевами Рима становились откупщики, бравшие в аренду земли и сдававшие их мелким арендаторам. Они же получали налоги с провинций. По словам брата Тиберия Гракха, Гая, римские аристократы и откупщики уезжали в провинции с бочками, наполненными вином, а возвращались в Рим с бочками, наполненными золотом. Жалобы провинциалов на злоупотребления чиновников и откупщиков ни к чему не приводили. Сенат покрывал их, ибо сам имел долю в подобных операциях. Латифундисты чаще всего поддерживали спекулянтов.

Повозка с бочкой для вина

В сенате Тиберий поставил на голосование закон, требующий раздела крупных поместий. Закон вовсе не требовал отмены частной собственности на землю и оставлял крупным владельцам по 125 десятин. Гракх потребовал от сената вернуть к жизни земледельца, предложив ограничить размеры латифундий (семья должна была иметь не более чем 1 тысячу югеров земли). Все излишки земли у крупных магнатов отбирались и распределялись среди безземельных крестьян в личное наследственное пользование. Сенаторы выступили против этих мер и провалили опасный для них закон. Аграрная реформа всколыхнула весь плебс. И тогда, по словам Диодора, в Рим стали стекаться толпы из деревень, «словно реки во всепринимающее море». Но и оптиматы, в свою очередь, стали готовиться к сопротивлению. С помощью подкупленного трибуна Марка Октавия им удалось наложить вето на закон о земле. Тогда народный трибун Тиберий Гракх, сказав, что не может быть народным трибуном тот, кто идет против интересов народа, наложил вето на деятельность государственных учреждений. Был опечатан храм Сатурна, где находилась казна (т. е. своего рода Центральный банк страны), прекратили работу магистраты. Это равносильно тому, как если бы взять и опечатать Кремль и все службы президента, включая его кабинет! Однако в Риме-то это сделали… Теперь вы понимаете, что такое истинная демократия народа (в Римской республике – 2133 года тому назад). С помощью голосов народа он заставил сенаторов принять закон. Суверенитет народа тем самым был поставлен выше ограниченной и отсталой конституции.

Взгляните, как действовали в Древнем Риме (две с лишним тысячи лет тому назад) истинные друзья народа. Тиберий обратился к народному собранию. Под давлением народа закон был принят. Никто из владельцев не мог владеть землей более 250 десятин (холостой не более 125 десятин). Земля сверх этого предела отбиралась и отдавалась крестьянам участками по 7–8 десятин на каждый двор в наследственную аренду. Так начался раздел земель. В итоге тысячи крестьян получили земельные наделы. На приобретение инвентаря и скота Т. Гракх хотел отдать богатство царя Пергама, Аттала III, который не имел собственных детей и завещал Риму свои сокровища. Он сократил срок военной службы, понимая, что труженику лучше работать на земле и дома, от чего зависит благосостояние его семьи и его самого. Во время новых выборов Тиберий вновь выставил свою кандидатуру, рассчитывая закрепить успехи его политики (по рим-ским законам запрещалось два раза подряд быть трибуном или консулом). Народ дважды голосовал за него, но сенаторы яростно сопротивлялись. Враги трибуна напали на него и его сторонников, убив 300 человек (132 г. до н. э.). Тиберий погиб.

Плотник с мраморного рельефа. III в. н.э.

Любопытно, что даже явно не симпатизирующий ему Т. Моммзен, возражая против «власти черни», обвиняя Тиберия Гракха в тирании и демагогии, считал все же его патриотом и весьма даровитым человеком. Моммзену не нравится намерение Гракха дать возможность народу «вмешиваться в дела управления» страной. Он осуждал его за то, что он вырвал из рук сената орудие управления и контроля. Как это так, как посмел Гракх дать возможность «налагать на проекты легальный штемпель суверенной народной воли»! Конечно, совсем другое дело протаскивать в парламенте закон в угоду толстосумам и власть имущим! Таких и сегодня хватает. Моммзен оплакивает Цезаря и выражает восторг по поводу смерти Гракха. Как же это прекрасно и умно, что в итоге «демоны революции, которых он сам призвал, овладели неумелым заклинателем и растерзали его» (Гракха). Нас удивляет не смерть Гракха и даже не то, как долго жил человек, говоривший: «Республика – ничто, пустое имя без тела и облика» (Цезарь), а то, как редко в парламентах и сенатах мира можно встретить бойца за дело народа.

Благодаря активной и справедливой политике Тиберия, поддержанной затем братом Гаем Гракхом, около 80 тысяч крестьянских семей получили наделы. Почти полмиллиона десятин земли было заселено и засеяно. Гибель трибуна не остановила деятельности и аграрной комиссии народа, которая осуществляла конфискацию излишков земли в крупных поместьях. Продолжил дело брата Гай Гракх (153–121 гг. до н. э.), избранный трибуном в 123 и 122 гг. Он предпринял меры по оживлению экономической жизни, строил дороги, провел и хлебный закон, по которому плебей мог купить дешевый хлеб. Эта акция означала признание за государством обязанности оказать помощь малоимущим. Он же настаивал на том, чтобы народу достались богатства пергамского царя, перешедшие к Риму. Тогда италийские крестьяне получат средства для покупки нужного инвентаря (представьте себе, если правительство России вдруг вернуло бы награбленные у народа и вывезенные за рубеж миллиарды – ученым, крестьянам, врачам, учителям!). Гракх провел закон, давший право народу обращаться с апелляцией к народному собранию (кстати, такое же право отныне получили и солдаты, которые смогли теперь обжаловать решения своих отцов-командиров). На военную службу в Риме не могли призвать лиц моложе 17 лет. Согласно закону прекратились вычеты из солдатского жалованья и жуткие задержки выплат. Он же потребовал предоставления гражданства Рима всем его союзникам. Речи Гая Гракха производили столь сильное впечатление, «что нельзя было сдержать слез». Число сторонников народной демократии росло. В результате реформ количество мелких сельских хозяйств выросло с 318 тысяч до 395 тысяч за 9 лет. Сенаторы и богачи ненавидели Гая Гракха не меньше, чем его великого брата. И вновь спор богачей и народа разрешился тогда кровавой битвой. Погибло несколько тысяч сторонников Гая, тела их бросили в реку, а за отрубленную голову Гая Гракха сенат Рима выдал его убийце столько золота, сколько весила отрубленная голова героя… Имущество народных заступников было отобрано и передано в казну, дома разграблены. Матери запретили носить траур по ее невинно убиенному сыну. Вероятно, им не нашлось бы места в колумбарии, где покоились урны с пеплом умерших (с конца республиканского Рима до середины императорской эры).